Секс, наркотики и экономика. Нетрадиционное введение в экономику
Шрифт:
Действительно, существует взаимосвязь между уровнем ВВП на душу населения и показателями чистоты окружающей среды (качеством воды и воздуха и уровнями загрязненности). В богатых странах природа чище. И это не удивительно, ведь, когда людям не приходится заботиться о еде и жилье, они начинают думать об окружающей среде. Конечно, в развивающихся странах существуют серьезные экологические проблемы, например нехватка чистой воды, эрозия почв или суровые погодные условия. Кроме того, промышленность в развивающихся странах отличается меньшей энергетической эффективностью и загрязняет атмосферу сильнее, чем западные заводы, на которых действуют более высокие технологические стандарты. Таким образом, существует вероятность, что состояние окружающей среды в этих странах, только вступающих на путь экономического роста, ухудшится раньше, чем у них появятся возможности решать экологические проблемы. Но сама по
Помогут ли подобные аргументы защитникам окружающей среды? Сомневаюсь. Экономика и охрана окружающей среды (инвайронментализм) слишком отличаются по своим философским принципам, которые лежат в их основе.
Экономика — это эмпирическая наука. Она ищет политические законы, которые приносят измеримые выгоды. Важно то, что работает. Конечно, в экономике сильна идеология, но мировоззрение экономистов возникло из скепсиса эпохи Просвещения. Хороший экономист всегда открыт переменам. Однажды Джон Майнард Кейнс в ответ на обвинение в непоследовательности сказал: «Когда меняются факты, я меняю свое мнение. А Вы, сэр?»
Движение в защиту окружающей среды (инвайронментализм) появилось в 19 в. в результате реакции романтизма на рациональный подход. Оно скорее идеалистично, чем скептично. Поэтому некоторые его постулаты догматичны (по крайней мере, с точки зрения экономиста). Один пример: защитники окружающей среды считают, что использование пестицидов всегда вредно. Почему? Потому что во фруктах, почве и грунтовых водах остаются канцерогенные остаточные количества пестицидов. Кроме того, благодаря им фрукты выращиваются в достаточных количествах и становятся дешевле, а значит, люди охотнее их покупают. Это, в свою очередь, может привести к росту заболеваемости раком. Для экономиста здесь все упирается в конкретные данные. Действительно ли растет или падает уровень раковых заболеваний, связано ли это с использованием пестицидов? Существуют ли другие вероятные причины возникновения этих форм рака? Сколько их? Возможно, защитники окружающей среды правы в своих предположениях, но они должны приводить в качестве доказательств эпидемиологические данные, а не голословные утверждения. Аналогичным образом, в соответствии с экологической догмой, повторная переработка бумаги и стекла считается правильной практикой. Возможно, это и так, но большое количество поставщиков дешевых переработанных материалов приведет к тому, что у производителей стекла и бумаги не будет стимула высаживать деревья или разрабатывать альтернативные способы упаковки товаров.
Воздействие человека на планету неизбежно. Но обеспечить положительное влияние очень сложно. Фундаментальный принцип экологии, который гласит, что любое человеческое воздействие наносит природе неприемлемый ущерб, практически равен утверждению в защиту нулевой экономической деятельности. Даже взгляды менее радикальных «зеленых» могут повлиять на всех нас как на покупателей, хотя о них редко говорят вслух.
Любые действия всегда имеют альтернативные издержки. Если экономическая деятельность часто игнорировала ущерб, наносимый окружающей среде, то защитники окружающей среды часто не принимали во внимание экономические издержки своих предложений. Подобные издержки есть даже в самых безобидных случаях. Заменить поездки на машине велосипедами или пешими прогулками? Это потребует затрат времени, которое можно было бы потратить на другие вещи.
Романтические идеалы или рациональный выбор? Мне не кажется, что есть перевес в одну из сторон. Но, как и многих других экономистов, меня волнует состояние окружающей среды, поэтому я надеюсь, что правительства будут разрабатывать свою экологическую политику на основе экономических принципов. И я с радостью буду платить энергетический налог.
Глава 9. Аукционы
Кто блефует?
В 1990 г., как раз когда пошел на спад экономический бум 1980-х годов, на аукционе была продана картина Винсента Ван Гога «Портрет Д-ра Гаше» за баснословную сумму — 82,5 млн. долл. Если вас не смущает такая высокая цена, и вы хотите приобрести картину одного из художников-импрессионистов, то вам, возможно, стоит отправиться на один из тех аукционов, которые проводятся домами Кристи или Сотби, где вежливый служащий с молотком в руке начинает торги с шестизначной суммы. Аукционы давно используются для продажи редких предметов соревнующимся между собой потенциальным покупателям.
Долгое время на аукционах продавали долгосрочные казначейские обязательства, финансовые инструменты, покрывающие государственные займы. Это прозаичные мероприятия, гораздо менее эффектные, чем аукционы произведений искусства. Зачастую, это просто передача документов по факсу. И все же в экономической среде снова стало модно проводить аукционы — в основном благодаря расширению спектра радиоволн и мобильных телекоммуникаций. Радио — это хороший пример ценных и дефицитных активов, так же как и работы художников-импрессионистов.
Еще в 1989 г. некоторые страны стали продавать с торгов лицензии на радиовещание на определенных волнах. Первыми были Великобритания, Новая Зеландия, Греция и Индия. Но они не добились особого успеха, а некоторые и вовсе потерпели политическое фиаско. Аукционы не приносили прибыль до тех пор, пока в июле 1994 г. Федеральная комиссия по коммуникациям США не выставила на аукцион, организованный экономистами, 10 национальных лицензий на узкополосные каналы для услуг персональных коммуникаций (personal communications services — PCS). Более крупные торги по покупке лицензий на вещание на широкополосных каналах для PCS прошли 5 декабря 1994 г. и 13 марта 1995 г. и принесли доход в 7 млрд. долл. К 2001 г. Федеральная комиссия по коммуникациям получила от 32 аукционов по продаже радиочастот 32 млрд. долл. прибыли. В последнее время правительства разных стран последовали примеру американских властей в организации тендеров на получение лицензий для телекоммуникационных компаний. Соответственно, они стали чаще прислушиваться к экономистам в вопросах организации торгов.
Данные по аукционам на получение права вещания на радиочастотах неоднозначны по всему миру, а иногда и противоречивы. Одним правительствам удалось собрать удивительно большие суммы, другим — удивительно малые. По результатам одних аукционов сформировался конкурентный рынок; по результатам других возникли монополии, ущемляющие интересы потребителей. Государства всегда предпочитают проводить аукционы первого вида, компании — второго. Столкновение интересов неизбежно, потому что на торги выставляется право, известное как экономическая рента, т. е. право присвоения дохода, получаемого в результате обладания редким активом. По своей сути, это похоже на доход, который владельцы земли получают от арендаторов.
Одни из самых противоречивых за последнее время торгов были проведены в марте-апреле 2000 г. британским правительством. На продажу выставлялись права на использование радиочастот для так называемых мобильных услуг третьего поколения (third generation-3G). В тот год все европейские торги, так или иначе, затрагивали стандарт третьего поколения мобильной связи UMTS, так как правительства многих стран, помня об успехе предыдущих поколений мобильной связи, хотели воспользоваться всеми техническими преимуществами единого на всем континенте стандарта.
С точки зрения британских налогоплательщиков продажа пяти лицензий была огромным успехом, ведь это позволило получить 22,5 млрд. фунтов стерлингов, т. е. более 5 % от годовых расходов на государственные нужды. Этих средств хватило бы на строительство 400 новых больниц. О двух профессорах, руководивших проведением тендера, писали все газеты. Для экономистов это головокружительный успех.
Торги проводились на пике экономического воодушевления, когда курсы акций технологических компаний занимали высокие позиции, но задолго до того, как все эти компании осознали, что слишком много потратили на приобретение лицензий, и теперь у них нет средств для дальнейшего вложения в услуги. Даже наследникам Риоэя Сайте (Ryoei Saito), японского магната, купившего картину Ван Гога в разгар предыдущего инвестиционного бума, пришлось после его смерти продать ее по более низкой цене. Телекоммуникационные компании предупреждали о том, что если лицензии будут дорогими, то цены на мобильные услуги повысятся. Хуже того, некоторые аналитики предупреждали о возможных ошибках в стандартах третьего поколения и предсказывали, что прежде чем в отрасли создадут необходимую для них инфраструктуру, их место займут более совершенные технологии. Один из аналитиков (долгое время работавший на British Telecom, крупнейшую в Великобритании телефонную компанию, в прошлом бывшую государственной монополией), назвал тендер «примером настоящего безумия». Ведь компании потратили так много денег. Но их жалобы не надо воспринимать буквально. Возможно, они были правы в своих предсказаниях о том, что мобильные телефоны третьего поколения никогда не окупятся, но виной тому технологии, а не экономисты. Чтобы понять, почему, давайте взглянем на теорию торгов.