Секс с экс
Шрифт:
– Нет, – шепчу я. И кого только мы боимся разбудить?
– Знаешь, о чем я подумал?
– О чем?
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Да.
Ну да, быть помолвленной сразу с двумя мужчинами – это не совсем обычно.
18
Теперь у меня есть мечта. Я и не знала, что хочу именно этого. И это хорошо. Очень хорошо. Какая чушь, будто дорога к цели лучше, чем сама цель. Все неудачники так говорят. Надо уметь эффектно заполучить эту самую цель, вроде того, как это сделала я.
Да! Я пьяна от восторга (и чуть-чуть от страха). Перелить
В отеле мы все утро радостно обсуждаем, где и когда поженимся. Даррен удивляется, когда я говорю, что хотела бы венчаться в аббатстве святой Хильды в Уитби.
– Ты имеешь в виду церковь рядом с аббатством. Само аббатство наполовину разрушено. Там и крыши-то нет.
– Нет, именно в аббатстве. Свадьба на открытом воздухе.
– Нужно узнать. Не уверен, что получится. Вообще-то та земля наверняка была освящена, задолго до того, как обрушилась крыша. – Он прерывается, чтобы поцеловать родинку у меня на спине. – Я и не знал, что ты веришь в бога. Что, хочешь угодить всем сразу?
– Нет. Просто, по-моему, там будет хорошо.
Такое красивое место, и там мне было так спокойно.
Мы решаем пожениться зимой.
– Вообще-то если свадьба будет на улице, в холод, то учти: у меня затвердеют соски. И на фотографиях это будет видно, – замечаю я.
– Да ну? – По его тону ясно, что он вовсе так не думает.
Я уже вижу себя в длинном платье, отделанном мехом, а его в темно-синем бархатном костюме. Как отчетливо я вижу это! Мы говорим о детях, сколько у нас их будет и как мы их назовем. И договариваемся сообщить всем о нашем решении, всем сразу.
Я застываю.
Сказать всем, что я выхожу замуж за Даррена, означает сказать им, что я не выхожу за Джоша.
Я в ужасе. Сколько боли я им причиню, сколько разочарования.
Я поворачиваюсь к Даррену и хочу ему все рассказать. Он, конечно, подскажет, как выпутаться из всего этого. Но слова застревают в горле. Вместо этого мы договариваемся созвониться вечером. Я пытаюсь не думать о Джоше хотя бы сейчас. Мы заказываем шампанское в номер, потом «наше» блюдо на ланч, – да, у нас уже есть «наше» блюдо – тосты с сыром. Но есть я не могу. Вместо этого мы празднуем помолвку, снова занявшись любовью. В четыре часа горничная и менеджер в ожидании, когда мы выйдем, стучат в дверь и требуют немедленно освободить номер, потому что он заказан на ночь и его нужно прибрать. Мы неохотно вылезаем из кровати и одеваемся.
Мы прощаемся в фойе отеля, но все никак не можем расстаться, и Даррен провожает меня до метро, хотя ему самому нужно на автобус. Мы снова прощаемся у турникетов, но потом решаем купить еще один билет, чтобы можно было окончательно проститься на платформе. Мы бы вообще не расставались, но ко мне сегодня должны заехать мама и Иззи на последнюю примерку подвенечного платья. Того, для свадьбы с Джошем.
– Он не хотел отпускать тебя потому, что не знал, когда он тебя еще увидит и увидит ли вообще, – раздраженно бросает мне Иззи.
– Конечно, он знал, что увидит меня снова. Он мне верит. И я в себе уверена. Мы собираемся быть вместе всю оставшуюся жизнь. – Я смеюсь
– Вы что, не рады за меня? Они переглядываются.
– Не хотите поздравить меня с помолвкой? Иззи восклицает с досадой:
– С какой из двух, Мисс Непостоянство? – Я замечаю, что мама берет Иззи за руку, тщетно пытаясь ее успокоить.
– Согласись, это несколько неожиданно, – замечает мама, пытаясь удержаться на тонкой грани между тактом и дидактикой.
– Нисколько не неожиданно. Я давно все знала, только не смела признаться себе в этом.
Я не изменилась, а только научилась чувствовать по-другому. Раньше я этого не умела, и отсюда-то моя неверность, легкомыслие и жестокость. Но теперь я могу гораздо больше, и cпособна на большее!
– А ведь ты права, ведь все из-за неверности, легкомыслия и жестокости, – кричит Иззи. – А может, у тебя есть в запасе еще что-нибудь? Ты просто воплощение пороков! А что же будет с Джошем?
Я, конечно, о нем не забыла. Все эти сутки я очень старалась о нем не вспоминать, но он все время был где-то рядом. Это отравляет радость и мучит меня, ведь я знаю, что он хотел сделать меня счастливой.
– Я не могу выйти замуж за Джоша.
– Ясное дело, ты не собиралась становиться двоемужницей, – вопит Иззи, широко открывая рот, и лицо у нее того же цвета, что и миндалины.
Я встала перед ними на колени, не рассчитывая, а лишь надеясь, что они меня поймут. Иззи бросилась обратно на диван, а мама немного придвинулась ко мне. Не то чтобы знак свыше, но все-таки жест неравнодушия.
Я пытаюсь им все объяснить.
– Я не верила в любовь и не могла понять, как можно в нее верить. То, что рассказывали мне о любви, было как военные репортажи из дальних стран – любовь казалась мне чем-то далеким, нереальным. А потом… я, кажется… я… – Иззи и мама смотрят на меня, и это немного смущает. – Я… полюбила.
– Так сказать, попала в зону военных действий? – язвит мама. Она мне не верит.
Я не обращаю внимания.
– Но это было действительно страшно, и я… я… – Блин, когда это я стала заикой? – Я ушла от него. – Иззи верещит, как волнистый попугайчик. – Но когда я узнала, что эта война реальна, что она существует, я решила, что невозможно ее не замечать. Выйти замуж за Джоша было бы полумерой, все равно что слать на войну продуктовые посылки.
– Значит, из Красного Креста тебя понесло на передовую, – говорит мама. Она все еще не верит. Когда она повторила это снова, я понимаю, до чего же странная аналогия пришла мне в голову. И пытаюсь сформулировать проще.
– Мне очень не хочется делать Джошу больно. Но разве вы не понимаете, что гораздо хуже было бы выйти за него, не испытывая тех же чувств, что и он?
– Ну наконец-то, – говорит Иззи. – Я давно пыталась тебе это в голову втемяшить.
– Когда Даррен смеется, шутка кажется смешнее, а когда он входит в комнату, в ней становится уютнее. Вода кажется чище, ночь чернее, а звезды ярче, если он о них говорит. Я не хотела признавать, что любовь существует, и приняла такое трусливое и погибельное решение. И все же пришлось признать любовь, потому что я его люблю. Даже когда сплю. – Говорю все это и кажется, будто овладела новым, незнакомым языком.