Секс, вино и камамбер
Шрифт:
В середине декабря у меня день рождения. Мне исполняется тридцать лет. Всю жизнь я ненавидела день своего рождения, как я теперь понимаю, потому что никогда не делала то, что хочу, даже не пыталась прислушаться к себе. Принято устраивать застолья – и я устраивала застолья, не получая ни грамма удовольствия. Я не люблю привлекать к себе внимание в этот день. Мне не нравится приглашать людей, чтобы они мне говорили кучу всяких приятных слов просто потому, что я именинница. Каждый год за месяц до моего дня рождения меня охватывал ужас, а пережив день икс, я тут же старалась о нем забыть.
День рождения –
Обретение внутренней свободы до гениальности просто. Но насколько оно просто, настолько и сложно. Словно ты закован по рукам и ногам в кандалы, и так тяжелы эти оковы, и так ты с ними свыкся, что совсем не замечаешь, что они не застегнуты, и для освобождения стоит лишь увидеть раскрывшийся замок, поднапрячься и сбросить их на землю.
День рождения в Париже?
Сначала я улыбнулась, а потом испугалась собственной дерзости. Ничего себе заявка, день рождения в Париже!
Но ведь мне исполняется тридцать. Я всегда мечтала увидеть Париж, и жизнь моя сейчас меняется вдребезги.
И потом, что мне мешает поехать в Париж на свой день рождения?
Ни-че-го. Ни-че-го. Ничего, кроме меня самой.
«День рождения в Париже», – написала я и улыбнулась. У меня на коленях лежала простенькая белая доска, испещренная кривыми черными буковками, но, облекая мечту в слова, мне казалось, что я, как художник, яркими мазками перекладываю на холст картину дивной красоты у меня в голове.
Никогда в жизни я не осознавала настолько остро, точно и четко, что я в состоянии слепить свою реальность собственными руками.
Так началась работа над «мечтой». У меня была стратегия, видение, общая картина – дело за тактикой. В моем еженедельном календаре так и значилось: работа над мечтой. Прекрасная работа. Я лежала под звездами и обдумывала свое путешествие. Я приходила после работы и искала жилье во всех многочисленных городах, в которых мне предстояло остановиться.
Я ехала скитаться, соприкоснуться с частичкой огромного мира, в котором я живу. Я ехала узнать людей и узнать себя. Я ехала, чтобы оставить по ту сторону Атлантического океана (оставить в году уходящем) всю боль и разочарование, раздиравшие мою душу. Я ехала, чтобы переродиться и… найти себя? Скорее, стать собой.
Я хотела пройти свой собственный путь. И планирование пути тоже стало своеобразным творчеством – правда, чаще всего я напоминала себе Дали, швыряющегося краской в огромный холст.
Но ведь так, ненароком, может получиться шедевр?
Прошел месяц. Настало время собирать вещи и готовиться к переезду. Эдвард, мой новый арендодатель, всячески пытался помочь. Он присылал фотографии моей новой комнаты, в которой он дважды сделал перестановку. Он предлагал мне переехать пораньше, если заточение в каморке станет совсем невыносимым. Он освободил угол в подвале для моих пожитков, которые не помещались в комнате, и построил специальную полку в кухонной кладовой для моих двух тарелок, кастрюли, сковородки и кофейной чашки.
Я привыкла ничего не ожидать от людей, рассчитывать только на себя и никого не просить о помощи. Поначалу мне было немного странно и непонятно участие незнакомого человека, который проникся моей ситуацией и просто хотел помочь. Застрявшие по уши в собственном болоте, мы так часто не замечаем протянутой руки помощи.
И даже когда мы распознаем чужое сочувствие, мы по умолчанию его отвергаем. Нет, спасибо. Не надо. Я справлюсь. Я в порядке. Даже не думай. В то время как само предложение может, действительно, очень нам помочь. Иногда нам придает силы не столько помощь как таковая, сколько сам факт предложения помощи. Кто-то увидел твою боль и посчитал необходимым достучаться до тебя. Чужой человек не смог пройти мимо твоего горя и сделал шаг навстречу. И оттого, что в чьей-то самодостаточной вселенной хватило места и на тебя, неразбиваемая ледышка в груди начинает потихоньку оттаивать. Именно принимая чужую помощь, разрешая чужое участие в твоей судьбе, учишься открывать свое закрытое на сто десять замков сердце.
Переезд знаменовал лишь хорошее: теплая комната на втором этаже, бытовая помощь Эдварда, гибкие условия оплаты. Но в последний вечер в подвале мне стало страшно. Вроде только заехала и вот снова собираю вещи. Очередной виток, очередная перемена. Только я создала свой маленький оазис, как снова приходится его покидать. Мне, конечно, не привыкать выходить из зоны комфорта, но ведь смелость – это не отсутствие страха, а умение переступить через него.
Меня трясло от необходимости в очередной раз распихивать свою жизнь по коробкам (хоть и радовало, что с каждым разом мой походный быт упрощался и упрощался). Меня пугала неизвестность. Неизвестность всегда пугает. Это инстинкт самосохранения. Это нормально. Даже самым сильным людям иногда хочется спрятаться и носа не показывать наружу. Но надо действовать, адаптироваться к новым обстоятельствам, решать проблемы и выстраивать новые отношения.
На время остановив доведенную до конвейерного автоматизма упаковку вещей, я присела на красный матрасик, облокотилась о стену, и у меня перед глазами пролетели самые яркие воспоминания, пережитые мною за два месяца моего проживания здесь.
Вот я еду сквозь шквал дождя на разбитой «тойоте» в ночь, заглушаю рыдания картошкой фри в полной уверенности, что я напрочь похерила свою жизнь.
Вот я приехала в мой новый дом, открываю дверь в эту самую комнату, зажигаю свет, и меня встречает огромная сороконожка.
Вот я пришла на работу, после уик-энда отчаяния в подвале, а моя чудесная команда, бой-бэнд, сыплет своими шутками, настолько тупыми, что я смеюсь до слез и не могу остановиться, пока не понимаю, что смеюсь впервые за неделю.
Вот я скитаюсь по улицам, как побитая потерянная собака, ем, не чувствуя вкуса еды, плачу в туалете, а мне надпись на двери кабинки говорит, что все возможно, и я, уверовав, утираю слезы и иду дальше. Потому что все возможно.
Мне было очень страшно, но я нашла в себе силы поехать поздравить мужа с днем рождения. Потому что он был один, и ему было плохо.