Сексология с профессором Снейпом
Шрифт:
— Грейнджер, — глухо проворчал он. — Какая ты однако предсказуемая.
Он обмакнул перо в чернильницу и написал
«Упомянутые Вами достойные качества не являются критериями, по которым можно оценить сексуальность. История человечества знает множество примеров необыкновенной притягательности злодеев и на редкость некрасивых людей. Морально-эстетический подход к раскрытию темы в корне не верен», — написал профессор. Он с тоской оглянулся на большую стопку непроверенных работ по Зельеварению.
— Амбридж, ну ты мне за все заплатишь, —
«Мне нравится один человек, и я сам не знаю, почему он мне так нравится. Он совсем некрасивый и немолодой. У него большой нос, морщины и очень бледная кожа. Он все время злится и говорит мне гадости. Он меня ненавидит и считает, что я дурак. А мне в нем нравится всё и нос, и губы, и морщины, и грязные волосы. Мне нравится его голос. Его походка. Его руки. Я никогда не видел его без одежды. Но я буду любить его, даже если он урод или у него там везде шрамы и татуировки. Самое сексуальное в этом человеке — то, что мне нельзя его любить. Он такой недоступный, что от этого я почти схожу с ума. Сексуальность для меня — это ад и черти. Г. Поттер».
Профессор Снейп вскочил с кресла. Он схватил бутылку скотча и отпил несколько глотков прямо из горлышка. Коричневая обжигающая жидкость потекла по подбородку. Он вытер губы тыльной стороной ладони и застонал
— А все так хорошо начиналось. Поттер! Ад и черти! Так оно и есть, ад и черти, ад и черти, — бормотал он, стремительно расхаживая из угла в угол. Он схватил перо, покрутил в руках, затем отшвырнул его в сторону. Наконец, немного успокоившись, он сел обратно в кресло, потер пальцем морщину между бровями и написал
«Вы абсолютно верно заметили, что внешняя привлекательность объекта не имеет решающего значения, как не имеет значения его пол, возраст и даже уровень интеллекта», — написал профессор, затем почему-то рассердился и стер заклинанием слово «возраст», потом плюнул и вписал заново. Он втянул воздух сквозь зубы и продолжил «Вы затронули достаточно серьезную тему, которая не может быть рассмотрена на данном этапе, и к которой мы вернемся при рассмотрении темы «Садизм и мазохизм». Вопрос о привлекательности всего недоступного представляет отдельный интерес, но выходит за рамки данной дисциплины. Рискну предположить, что если данный объект станет для вас доступным, вы мгновенно потеряете к нему интерес и вспомните и о его возрасте и об отталкивающей внешности».
— Какая чушь, — вздохнул Снейп. Он отбросил перо и прижал пальцы к вискам — Зае… тебя мантикора, Долорес Амбридж!
Он откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Морщина между его нахмуренными бровями стала еще глубже.
В дверь постучали. Профессор Снейп встал. Его шатало, но он нашел в себя силы дойти и отпереть заклинанием дверь. На пороге стояла мадам Хуч.
— К вам можно, профессор По личному вопросу, — она пронырнула под его руку, упершуюся
— Я еще не сказал, можно ко мне или нет, а вы уже здесь, мадам, — пробормотал он, удивляясь спортивной прыткости преподавательницы Квиддича.
— Садитесь, ма.. — он не договорил. Мадам Хуч уже ввинтилась в его любимое кресло, с любопытством бросая взгляды по сторонам.
— Чем обязан — буркнул Снейп. Несмотря на чудовищное количество выпитого скотча, он молнией бросился к столу, проворно схватил работу Поттера и спрятал в шкаф.
— Да не буду я читать ваших любовных писем или что там у вас, профессор, — гордо дернула головой мадам Хуч, пожирая любопытным взглядом исчезающий в шкафу пергамент. — Я по своему вопросу. По личному.
— Вы это уже с-сказали, — Снейп взмахнул палочкой и трансфигурировал себе второе кресло.
— Да, в ногах правды нет, — Мадам Хуч покосилась на полупустую бутылку скотча.
— Хтите — спросил профессор, взбалтывая бутылку рукой.
— Я не пью, — гордо сказала Хуч. — Хотя… Хрен с ним, наливайте. Дело у меня к вам.
— Я слушаю, — устало сказал Снейп. Он наполнил бокал и принял расслабленную позу.
— Вот вы мне скажите как специалист. Ну, по сексологии,— Хуч залпом опрокинула свой скотч.
Снейп закатил глаза и вздохнул.
— Роланда, я такой же специалист, как и вы, мэм. Я вообще-то Зельеделие преподаю, если вы вдруг забыли, — он вновь наполнил ее бокал.
— Не прибедняйтесь. Просто так вас бы не выбрали, профессор, так что нечего тут скромничать, — заявила Хуч. — И вообще. Я еще не спросила, а вы уже отказываетесь.
— Да не отказываюсь я, — махнул рукой Снейп. — Говорите уже, а то у меня гора работ непроверенных.
— Так вот, — мадам Хуч, не поморщившись, опустошила второй бокал, шумно выдохнула и продолжила — Если, допустим, мужчина такой… ну… высокий, крупный. Ну очень высокий и очень крупный. Здоровый такой мужик, — подытожила Хуч.
— Ну и Слава Мерлину что здоровый, — пожал плечами Снейп.
— Да если б слава Мерлину… Я к чему клоню…
— Да, к чему, — профессор покосился на часы.
— А к тому, что мужчина здоровенный, стало быть, и хуй у него такой же
— Стало быть так, мэм, — поморщился Снейп и добавил — Но совершенно не обязательно. Тут нет четкой корреляции.
— Коре… Чего Вы хотите сказать, что у великана могут быть обычные человеческие размеры — мадам Хуч нервно взъерошила и без того торчащие волосы.
— Не знаю, о каких великанах речь, — буркнул Снейп. — Если такие, как Грохх…
— Да нет, — замахала руками Хуч. — Ну… типа как Хагрид наш, — она покраснела и торопливо подлила себе еще скотча.
— Да откуда я знаю, — возмутился Снейп. — Сами проверьте.
— Вы серьезно так считаете — оживилась Хуч. — Только как проверить-то
— Эмпирическим путем, — буркнул Снейп.
— Это еще как
— Переспать с ним, вот как, — рявкнул Снейп, окончательно выведенный из терпения.