Сексуальная клиника
Шрифт:
— Вы должны верить в мое чисто профессиональное умение понимать людей, Байрон, — промурлыкала она, подаваясь ко мне. — Я наслышана обо всех или, скажем так, почти обо всех сексуальных отклонениях лиц обоего пола. Почему бы вам не поведать о своем особом — если оно, конечно, особое — сексуальном расстройстве, и мы сможем тогда обсудить это предметно. Вы даже не представляете, какое испытаете облегчение лишь от одного того, что вслух поведаете о своей проблеме.
— Хорошо, — тут я сделал вид, будто нервно облизываю губы, — будь по-вашему! По части секса я выгляжу прекрасно почти
— В форменной одежде? — уточнила она.
Несколько секунд я беззвучно шевелил губами.
— Нет, — наконец выдохнул я, — не могу, язык не поворачивается.
Она потянулась и нежно похлопала меня по руке:
— Пожалуйста, Байрон, вы должны решиться. Ради меня!
— Это чудовищно, — хрипло выдавил я. — Неприлично до ужаса! Деградировать до такой степени, что я даже думать об этом не могу, не говоря уже о том, чтобы высказать вслух.
— Вы должны высказаться начистоту. — В ее голосе прозвучало такое убеждение, что впору было сдохнуть от зависти ведущим популярной телепрограммы «Здоровье». — Начинайте рассказывать прямо сейчас, Байрон! Итак, стоит вам увидеть привлекательную женщину, одетую... во что?
— В униформу, — простонал я.
— Да, на этом мы и остановились. — Она опять потрепала меня по руке. — Само по себе такое ни о чем плохом пока не свидетельствует, согласны? Возможно, вы мне и не поверите, но униформа — один из самых распространенных гак называемых фетишей. Вы реагируете на все виды униформы или только на какой-то один, особенный?
— Лишь на один, — невнятно подтвердил я.
— Американскую униформу?" Морскую? — В ее голосе прозвучали одобряющие нотки. — Может, полицейскую?
— На униформу медсестры, — наконец признался я. — Нечто вроде того белого одеяния, что сейчас на вас.
— Понимаю! — Ее голос вновь зазвучал профессионально. — Итак, когда вы видите привлекательную женщину, облаченную в белую униформу медсестры, что же тогда происходит с вами, только поконкретней?
— Меня охватывает странное чувство. — Мой голос зазвучал глухо. — Желание, которому почти невозможно противостоять...
— Желание сделать что?
— Не могу в этом признаться... никому.
— Байрон! — Она одобрила меня быстрой улыбкой. — Мы ведь зашли настолько далеко, что вам уже поздно останавливаться.
— Да вы даже не представляете себе всей бездны, что за этим таится! — пылко уверил я. — Есть одна страшная мысль, преследующая меня неотступно все последние годы. Допустим, я заболею...
— Все заболевают рано или поздно, — сообщила она, как бы констатируя факт. — Но в наши дни, когда столько отличных врачей и медсестер...
— Медсестер! — Я почти задохнулся. — Разве вам еще не ясно? В том-то все и дело!
Я пулей вылетел из кресла и начал мерить офис быстрыми шагами.
— Как по-вашему, почему я делаю по сорок отжиманий ежедневно и полощу рот всякий раз после того, как побываю на улице хотя бы пять минут? Ради чего все? Да чтобы ни в коем случае не заболеть — вот почему! Да потому, что стоит мне заболеть, знаете, что произойдет?
— Ну так
— Конечно, я скажу! — рявкнул я. — Первым делом мне придется обратиться к врачу, и он заявит, что я должен, лечь в больницу. В самую классную, и, по его словам, должен буду сделать это немедленно. А когда окажусь там, меня определят в отдельную палату, обязательно хорошую, с микрофонами для внешней и внутренней связи. Затем медсестра, непременно в белой униформе, зайдет ко мне, улыбнется и скажет снять одежду и лечь на койку. И вы знаете, что случится дальше?
— Нет! — Ее глаза слегка расширились. — Нет, не знаю!
— Да я просто тут же озверею, вот что! — взвыл я. — Кину лишь один взгляд на эту милую услужливую медсестру — и в следующую секунду во мне возобладают дикие инстинкты. Она одета в белое, подумаю я, а белое — это цвет девственности, и может быть, она и есть девственница — кто знает? — но уж точно через десять минут, начиная с этого момента, девственницей она не будет.
— Вы имеете в виду, — голос Джейн Уинтур зазвучал на слишком уж высокой профессиональной ноте, — что будете испытывать сильное желание изнасиловать эту медсестру?
— Я имею в виду, сестра Уинтур, — произнес я с угрожающим рычанием, — что непременно изнасилую эту медсестру. — Я еще разок прошелся взад-вперед по офису и остановился напротив ее кресла. — Это учреждение ведь тоже больница, верно? И вы медсестра, не так ли?
— Байрон! — Ее улыбка внезапно стала нервной. — Думаю, что мы слишком далеко зашли для первого разговора. Я отведу вас сейчас в кабинет доктора Лэндела и...
— Уже поздно! — равнодушно возразил я. — Да вы и сами это понимаете, не так ли? Я пытался изо всех сил бороться с собой и, может быть, справился бы, но... нет!.. Вы продолжали лезть мне в душу и тем самым разбудили во мне зверя. Остается лишь надеяться, что впоследствии вы все-таки поймете — все произошло целиком по вашей вине. Вот и все!
— Байрон! — вырвался у нее отчаянный вопль, когда я сграбастал ее за халат и вытащил из кресла.
— Какая же вы садистка, медсестра! — проскрежетал я зубами. — Привести меня в эту комнату, где такая шикарная кушетка и все наготове...
— Не смейте прикасаться ко мне! — завопила она. — А если дотронетесь хоть пальцем, я призову на помощь доктора Лэндела.
— Наконец-то до вас дошло, — произнес я нормальным тоном и разжал пальцы, выпуская ее халат. — Ваш доктор сам позвонил мне на ночь глядя вчера в Манхэттен и попросил приехать рано утром для встречи с ним.
Договаривались на одиннадцать. — Для пущей важности я глянул на свои часы. — Прошло уже целых двадцать минут, поэтому, думаю, он не в восторге от моей пунктуальности и начинает испытывать нетерпение.
Ее темные глаза расширились до невероятных размеров.
— Выходит, вы не Мервин Хиггинс, новый пациент из Айовы, которого ожидали сегодняшним утром?
— Я Дэнни Бойд и мой адрес: Манхэттен, Запад Центрального парка, — уверил я.
— Дэнни Бойд, — повторила она дрожащим голосом. — Какого же дьявола вы в самом начале не сообщили мне о том, что вы на самом деле именно Дэнни Бойд?