Сексуальная жизнь в Древней Греции

Лихт Ганс

Вряд ли нужно особо подчеркивать тот факт, что легкомысленные компании флейтисток, кифаристок, акробаток и т.п. без· труда можно было уговорить деньгами или добрым словом.

3. ГЕТЕРЫ

Гетеры стояли на гораздо более высокой ступени и занимали куда более важное положение в частной жизни греков. От обитательниц публичных домов их отличали как уважение, которым они пользовались в обществе, так и образованность. "Многие из них, - говорит Хельбиг, - отличались утонченной образованностью и бойким остроумием; они знали, как очаровать наиболее выдающихся деятелей своего времени, - полководцев, политиков, писателей и художников - и как надолго привязать их к себе; они являются наглядным воплощением существования, отмеченного смешением утонченных интеллектуальных и чувственных удовольствий, существования, которое так почиталось греками того времени. В жизни почти каждой замечательной личности, игравшей выдающуюся роль в истории эллинства, различимо влияние какой-нибудь знаменитой гетеры. Большинство современников не находили в этом ничего

предосудительного. В эпоху Полибия (xiv, 11) прекраснейшие здания Александрии носили имена прославленных флейтисток и гетер. Портретные статуи таких женщин устанавливались в храмах и других общественных строениях рядом со статуями заслуженных полководцев и политиков. И слабеющее чувство чести греческих свободных государств не видело ничего зазорного в том, чтобы венками, а иногда даже алтарями и храмами почтить гетер, которые были близки с выдающимися деятелями" (Ath., vi, 253а). Нам известно, что гетерам воздавалась и иная почесть, замечательная тем, что ничего более характерного невозможно было бы и помыслить. Совершенно согласно с природой вещей то обстоятельство, что их ремесло процветало главным образом в крупных городах, и особенно в могущественном торговом городе Коринфе, который стоял на Истме и потому омывался водами двух морей. Трудно преувеличить распущенность жизни в этой благословенной метрополии древней торговли. Надпись, обнаруженная в помпейском публичном доме: HIC HABITAT FELICITAS - "Здесь обитает счастье" (надпись была найдена не в собственно публичном доме, но в кондитерской, где для посетителей нередко держали нескольких проституток) с равным правом могла быть гигантскими буквами начертана у входа в коринфскую гавань125. Все, что сладострастная чедовеческая фантазия в других местах могла только вообразить, находило в Коринфе свой дом и зримое воплощение, и очень многие, кому так и не удавалось выбраться из водоворота весьма дорогих удовольствий большого города, теряли в нем репутацию, здоровье и состояние, так что в поговорку вошел стих: "Поездка в Коринф по зубам не каждому"126. На улицах города толпились неисчислимые жрицы продажной любви. В районе обеих гаваней размещались бесчисленные публичные дома самого разного сорта, а улицы были затоплены толпами проституток. В известном смысле центром притяжения безбрачной любви и высшим учебным заведением коринфских гетер служил знаменитый храм Венеры, на ступенях которого не менее тысячи гетер,

125 О жизни в Коринфе ср. Дион Хризостом, 37, 34, который называет его самым распутным (eпaфрoditotatnv) из всех когда-либо существовавших городов. Замечание относительно тысяч храмовых девушек заимствовано у Страбона (vui, 378); ср. Гораций, "Послания", i, 17, 36: поп cwvis homini contingit adire Corinthum.

126 Т.е. очень немногие располагают средствами, достаточными для весьма дорогих пороков Коринфа (Страбон, vui, 378). или, как они эвфемистически называли себя, hierodouli (храмовые рабыни), занимались своим ремеслом и всегда радостно привечали своих Друзей.

На неровной почве городской цитадели - твердыни Акрокорин-фа, известного всем из знаменитой баллады Шиллера "Ивиковы журавли", - на окруженной массивными каменными блоками террасе возвышался храм Афродиты (ср. Павсаний, и, 5), который мореплаватели, подходившие с востока или запада, видели уже издалека. Сегодня на том месте, где когда-то встречали посетителей тысячи дев, стоит турецкая мечеть.

В 464 г. до н. э. народ эллинов вновь справлял в Олимпии великие игры, на которых победу в беге на стадий и в пятиборье одержал благородный и богатый Ксенофонт Коринфский. В ознаменование победы Пиндар - самый сильный из эллинских поэтов - сложил блистательный, дошедший до нас эпиникий, который, очевидно, был пропет в присутствии самого поэта - то ли когда победитель был торжественно встречен своими земляками, то ли во время шествия к храму Зевса для посвящения венков богу (Пиндар, Olympia, xiii).

Перед тем как вступить в жаркую борьбу, Ксенофонт принес обет (Афиней, xiii, 573 ел.) в случае победы посвятить храму сотню девушек. Помимо указанной Олимпийской оды Пиндар сложил гимн (W. von Christ, фрагм. 122), который был исполнен в храме; под него плясали те гетеры, что удостоились небывалой для своего сословия чести, возможной в одной лишь Греции. К несчастью, от этой оды · сохранился только зачин:

Девицы о многих гостях,

Служители богини Зова,

В изобильном Коринфе

Воскуряющие на алтаре

Бледные слезы желтого ладана,

Мыслью/ уносясь

К небесной Афродите, матери любви,

И она вам дарует, юные,

Нежный плод ваших лет

Обирать без упрека с любвеобильного ложа...

О, владычица Кипра,

Сюда, в твою сень

Сточленный сонм юных женщин для пастьбы

Вводит Ксенофонт,

Радуясь о исполнении своих обетов.

[перевод М. Л. Гаспарова]

Нетрудно понять, что там, где отношение к проблеме проституции было столь свободно от предрассудков, также и литература - причем в отличие от нас, безусловно, не только медицинского и судебного характера, но и беллетристика - обстоятельно трактовала тему жриц Афродиты. У греков имелась обширнейшая литература, посвященная гетерам; некоторые такие сочинения, подобно "Разговорам гетер" Лукиана, дошли до нас целиком, другие - в виде более или менее простран

ных отрывков. Лукиан набрасывает чрезвычайно колоритную картину, на которой запечатлены гетеры самого разного толка и образа жизни.

Махон Сикионский (расцвет - около 300-260 гг. до н.э.), который большую часть жизни провел в Александрии и был наставником Аристофана Византийского, составил книгу "Хрий" (chreiai - "достопримечательности"), где в ямбических триметрах занимательно и остроумно излагал всевозможные анекдоты из скандальной придворной хроники диадохов. Нетрудно сразу же предположить, что в этой книге, утрата которой достойна самого большого сожаления, важную роль играли гетеры, и это предположение подтверждается подробными извлечениями, сделанными из нее Афинеем. Наряду с Махоном Афиней имел в своем распоряжении немало других книг о жизни гетер, многочисленные детали из которых он приводит в своих "Дейпнософистах", или "Пире ученых мужей" (особенно в тринадцатой книге). Ниже я предлагаю вашему вниманию краткую выборку из этого раздела.

Самые знаменитые гетеры: анекдоты из их жизни, их изречения

Начнем с тех представительниц этого ремесла, которые в то же время выводились на сцене как персонажи комедии. Конечно, это не значит, что они и в самом деле выходили на сцену как исполнительницы, потому что в ту эпоху женские роли по-прежнему игрались мужчинами; мы имеем в виду тех гетер, которых комедиографы делали действующими лицами комедии.

Клепсидра (CAF, II, 182) была героиней комедии Евбула, от которой не сохранилось практически ничего. Ее настоящим именем было имя Метиха, Клепсидрой же ее назвали приятели; это слово обозначает "водяные часы", и гетера получила такое прозвище потому, что она одаряла своими милостями строго "по часам", т.е. ровно столько, на сколько она была нанята.

О гетере, звавшейся Корианно, Ферекрат написал одноименную комедию (CAF, I, 162), скудные фрагменты которой показывают лишь то, что здесь высмеивалась страсть этой жрицы Афродиты к выпивке. Здесь также была задействована старая тема комедии: отец и сын влюбляются в одну и ту же девушку и ищут ее благосклонности, причем дело доходит до весьма темпераментных объяснений между соперниками, некоторые образцы которых дают сохранившиеся фрагменты.

Эвник написал комедию "Антея" (CAP, I, 781), однако мы мало что можем сказать как о гетере, носившей это имя, так и о самой комедии, от которой дошла только одна строчка: "Возьми меня за уши и подари поцелуй-с-ручкой" (см. с. 209).

Ничего определенного не известно о гетерах и названных их именами комедиях - "Талатта" (CAF, I, 767) Диокла, "Опора" (CAF, II, 358) Алексида и "Фанион" (CAF, III, 142) Менандра. Тот же Менандр вывел в комедии и другую гетеру - именно саму Фаиду (CAP, III, 61), в лице которой на небосклоне греческих проституток взошла первая ослепительная звезда, Фаида (Таис) Афинская могла похвастать тем, что была любовницей Александра Великого и принадлежала к немалому числу гетер, злоупотреблявших могуществом своей красоты в делах политики. Неподалеку от руин Ниневии в битве при Гавгамелах (331 г. до н.э.) Александр разгромил несметное войско персов. Пока царь Дарий спасался бегством, Александр достиг Вавилона, захватил Сузы, после чего вступил в древнюю персидскую столицу Персеполь. В ознаменование победы он устроил здесь шумное пиршество, в котором приняли участие множество гетер. Среди них была и Фаида, затмевавшая всех своей красотой. Когда опьянение и сладострастие разгорячили кровь мужчин, Фаида воскликнула, обращаясь к царю, что настал момент увенчать все его прежние подвиги венцом бессмертия. Александр должен предать огню дворец персидских царей и тем отомстить за грехи, совершенные персами, которые во времена Ксеркса сожгли храм и святилища афинского Акрополя. Предложение было встречено шумным одобрением захмелевшей молодежи, справлявшей праздник победы вместе с царем; эта чудовищная мысль пришлась по вкусу даже Александру. Тут же под аккомпанемент песен, флейт и сиринг во дворец вносят факелы: во главе процессии - Фаида в обличье безумствующей вакханки. Перед ними в гордом величии лежит столица Ахеменидов. Александр бросает первый пылающий факел, Фаида - второй, затем факелы обрушиваются со всех сторон, и вскоре удивительное строение погружается в безбрежное море огня (Диодор Сицилийский, xvii, 72; Плутарх, "Александр", 38).

После смерти Александра его любовница и гетера Фаида возвысилась до положения царицы, выйдя замуж за царя Египта Птолемея I. Мы уже говорили,'1 что Менандр вывел ее в своей комедии; к сожалению, дошедшие до нас фрагменты столь скудны, что о содержании мы можем только догадываться. От этой комедии сохранилась знаменитая строка, часто цитировавшаяся в древности и приводимая апостолом Павлом в его Первом послании к коринфянам: "худое общество портит добрые нравы" (ффeiрovoiv nфn хрnoф' duiлiai kakai). По другим источникам, строка принадлежит Еврипиду, и вполне может быть, что Фаида цитировала их в комедии Менандра. В другом случае она проявила прекрасное знание трагедий Еврипида, когда находчиво и остроумно ответила на грубоватый вопрос, заданный словами Еврипидовой Медеи (Ath., xiii, 585e). По дороге к любовнику, от которого пахло потом, Фаиду спросили, к кому она направляется. "Жить с Эгеем, сыном Пандиона", - отвечала гетера. Ее ответ остроумен вдвойне и действительно замечателен. У Еврипида отправляющаяся в изгнание Медея говорит, что будет искать прибежища у афинского царя Эгея, с которым, т.е. под защитой которого, она и будет жить. Но Фаида придает глаголу эротический смысл. Другая сторона шутки заключается в том, что она производит имя Эгей от корня aeg-, который в греческом языке имеет значение "козел" (aiе, aiyoc), а козел пахнет весьма неприятно.