Секта Ушельцев
Шрифт:
– И не думал обольщаться. Рад за тебя. Какими судьбами в Новороссийске?
– Приехали погулять на выходные. Сняли квартиру на ночь в центре города. Дети давно хотели посмотреть корабли и ночную Цемесскую бухту.
– Прямо дети хотели? Прямо давно. Сколько им? По три года?
– Почти по четыре. Ну, три с половиной. Да, мы с Валентиной и сами не прочь были погулять здесь. Красивую набережную сделали, да и народу не много. Приятно провести здесь начало романтического вечера.
– Это да. А сам всё ещё в Москве?
– Нет, из Москвы я бы за кораблями в такую даль не поехал бы на одну ночь. Я тоже уехал
– Ага. Значит хороший добрый доктор подсказал? А то, что я тебе говорил то же самое и про грязи и про нервы и про отдых, лет 20-ть тому назад?
– Ну, ты не врач. Это ты девочкам своим рассказывай про то, что ты Верховный шаман всея Руси, а я верю только дипломам, причём исключительно красным! Если бы я верил всяким там шаманам…
– Давно здоровым был бы, – закончил я правильно неправильную мысль друга.
– Не помню, чтобы ты мне говорил о грязевых ваннах, но спорить не буду.
– Может ко мне? Посидим, поболтаем в спокойной обстановке?
– Не сейчас, и ты не один и я при деле. А поболтать лучше тет-а-тет. Ты, судя по твоей фразе: «может ко мне», теперь местный, новороссийский?
– Да, живу совсем рядом, вон мой дом.
– Ну, значит, созвонимся, записывай номер и давай свой. Мы теперь почти соседи. На машине полчаса езды. Ты же летаешь как раньше, сто шестьдесят с плюсом?
– Нет, стал степеннее. Ещё в Осколе приучился возить детей не торопясь. Знаешь ли, когда у тебя в машине пятеро сыновей – не до гонок.
Лёшка оглянулся на Марию, подразумевая мой длинный язык. Я тоже. Та смотрела на море и даже не обернулась. Самообладание, – подумал я, но понял, что ночь разборок мне гарантирована. Слишком много карт неожиданно вскрыто за считанные минуты. Не объясниться – поставить отношения на грань разрыва. А этого бы не хотелось. Я только стал приятно погружаться в них.
Обменявшись адресами и телефонами, тепло попрощавшись друг с другом, мы со старинным другом Лёшкой отправились в разные стороны набережной делать одно и то же – объясняться со своими половинками. Или спутницами. В общем, со своими дамами. Не знаю, что там наговорил Лёшка про меня и мои похождения в пору нашей бурной молодости, но ему было проще. Его косяков выявлено в ходе разговора не было. А вот мне предстояло рассказывать о себе, а не о нём. И многое, что нужно было рассказать, Марии явно не понравится. Моя жизнь в чёрством исполнении любого человека, её не прожившего, могла бы показаться недостойной. А в моём исполнении она ещё не звучала. Но теперь придётся это упущение восполнить. Понимая это, я ждал вопросов, но Мария шла молча.
– Если желаешь, отвечу на любые твои вопросы, – начал я первым, чтобы снять напряжённость. Даже на самые сложные вопросы, – на всякий случай последовало уточнение.
Но, получилось ровным счётом наоборот. Мария пробурчала что-то вроде «не сейчас», глядя в сторону моря и даже не думая наградить взглядом меня. Напряжение только возросло. По крайней мере, я только и думал, как бы скорее поднести спичку и пусть лучше вспыхнет и погаснет, чем вот так вот, ждать, в бензиновых парах искры.
Прогулка так и прошла в обоюдном молчании. Вкрапления типа приветствий с прохожими или периодическими «а пойдём туда» или «посмотри сюда» – не в счёт. Если честно, то я был уверен, что и ко мне Мария не поднимется, а сославшись на усталость или какие-нибудь вымышленные дела, поторопится домой, даже не дав её проводить. Но, нет. В итоге, через полтора часа после прощания с семейством моего друга, мы, как ни в чём не бывало, поднялись в мою холостяцкую (или уже нет?) конуру.
Даже не касаясь друг друга, мы переоделись в домашнее, поочерёдно сходили в ванную комнату и уселись на кресла-груши. Я люблю этот вариант сидений и других в доме не держу. Разве что пара табуреток на кухне, по древней семейной традиции. В мягких креслах-мешках тело принимает ту позу, которую хочет и отдыхает наилучшим образом. Вот и сейчас я почти что лёг, расслабился и уставился в окно, как будто в телевизор.
Мария грациозно опустилась в соседнюю грушу и с неожиданной мягкой улыбкой сказала:
– А вот теперь я тебя слушаю.
– С чего начать?
– Ну, давай с самого интересного? Например, что означает фраза твоего друга про имена своих детей «Иван и Мария» и почему это прямо как мы с тобой?
– Ну, это, пожалуй, самое простое. По паспорту я Иван. Так родители назвали. А имя Ратислав ношу уже более 20 лет. Это моё имя. Нарекли так Волхвы, помнишь, я говорил про обряд имянаречения? Ну, как в христианстве при крещении, дают имя святого, если своё «не соответствует» библейским именам, – пояснил я, видя вопросительный взгляд Марии. У наших Предков был такой обряд – имянаречение. Никогда не замечала, что в древних сказках и былинах, все мудрецы имеют имена вроде Велимудр, Добромысл, а все доблестные воины Ратиборы, да Мечеславы? Это не фантазии автора. Это результаты обряда имянаречения. Ибо Волхвы давали имена, соответствующие предназначению человека. Давали их в юношестве, лет в 13-14, когда это самое предназначение уже было понятно. И имена давали соответствующие.
– А ты, Ратислав – значит воин?
– Когда-то я был им. Теперь на пенсии, – с улыбкой ответил я.
– Хорошо. Понятно. Видимо твой друг знавал тебя ещё Иваном, если сказал про твою тягу к переменам имён?
– Именно так. Он до сих пор кличет меня Иваном, не принимает душа его таких перемен. Он считает, что таким образом я предаю своих родителей, которые дали мне такое имя, которые считали правильным.
– Ну, что-то есть в этом. Не считаешь?
– Считаю. Но моё имя – Ратислав.
– Проехали. Давай дальше. Про «всех жён», которые не в курсе, если можно. Очень интересно. Опять Волхвы виноваты?
– Можно, конечно. Волхвы тут не причём. Мой косяк. Не поверишь, но я уже был женат!
– Да ты что? Я думала, что пока бандитствовал, занимался спортом, бизнесом, политикой и ещё Бог знает чем, времени на личную жизнь не хватило.
– Напротив. Личная жизнь бурлила ещё сильнее, чем общественная. Поэтому не только женился, но и разводился с завидной периодичностью.