Сектант
Шрифт:
– Чего хорошего имеем при себе? Денюшки, табачок? – хрипло поинтересовался Рыжий.
Кузьмич и Сергей молчали, находясь в ступоре жертв.
Почему очень часто человек, которого грабят вот такие волчата, не сопротивляется? Страх? Но от страха люди иногда творят такие вещи: наткнувшись в лесу на медведя, в секунду влезают на дерево, вытаскивают из пожара неподъемные сундуки и рояли, выпрыгивают из окопа в атаку на немцев… Почему же жертва ограбления не кричит от страха, не пытается убежать, наконец, вступить в драку? Просто стоит, пока шустрые малолетки выворачивают ее карманы. Почему? Все дело в ступоре, вызванном отсутствием опыта нахождения в таких
Рыжий уже приближался к телеге, высокий стоял на холмике в позе Наполеона, Чумазый болтался на уздечке – лошади не нравился запах, и она мотала мордой. Еще минуту – и напавшие, очистив телегу от более-менее ценного и вывернув карманы Кузьмича и Сергея (хотя у Сергея их и не было), скрылись бы в лесной чаще. Но, видимо, Сергей показался им потенциально опасным. И грабители совершили первую ошибку.
Они достали оружие.
Из кармана Рыжего появилась черная полукилограммовая гирька на засаленном шнуре, высокий вынул из-за пояса здоровенный, тускло блестящий тесак (штык от австрийской винтовки, но Сергей этого не знал).
Этим они перевели ситуацию в совершенно понятную и стопроцентно знакомую Сергею! Противник с кинжалом, противник с кистенем. Да бой с ними не раз проводился в клубе! Сразу стало ясно, что делать. Сергей резко крутанулся, отбросил подол рубахи со свертка, меч со свистом покинул ножны и, блеснув на солнце, уставился острием на грабителей. Вот тут зависли нападающие. Ситуация стала незнакомой им, опыт не подсказывал ничего. Проявился порок рефлексов: при резкой трансформации ситуации любой человек обычно продолжает выполнять ранее начатую программу, не пытаясь приспособиться к изменениям. Поэтому гопники повели себя так, как привыкли поступать при сопротивлении жертвы: бросились на Сергея. Это была последняя ошибка.
– Арцы! – крикнул Длинный.
Рыжий привычно, но неграмотно махнул самодельным кистенем снизу вверх. Свистнул меч, Рыжий едва успел отпрянуть, перерубленный ремень щелкнул его по плечу, гирька взмыла вверх по крутой параболе и с треском упала за спиной Сергея. Полуоборот, меч лязгнул, парируя удар ножом в живот, и с размаха ударил в шею Длинного. В тренировочном бою или на турнире Длинный заработал бы серьезный синяк, если бы не успел увернуться. Он не успел. Отточенный до остроты меч рассек шею до середины и остановился на позвоночнике. Кровь плеснула широким веером. Длинный захрипел и, хватаясь за рану, рухнул в траву. Рыжий наконец осознал, что ситуация вышла из-под контроля, и замер в том самом ступоре, в какой привык вгонять жертв. Не помогло. Сергей, выплескивая адреналин, выполнил упражнение до конца. Прыгнул вперед, Рыжий шарахнулся, искривив лицо, и рухнул на спину. Сергей вонзил клинок в грудь…
– А-а!
Сзади подлетал Чумазый, отчаянно визжа и выставив вперед острия зажатых в обеих руках шил. Прыгнул на Сергея… И удивленно захрипел, наткнувшись на выставленное вперед лезвие клинка. Упал на колени, сжался в комок и затрясся. Потом затих. Из-под него потекла черная кровь.
Тяжело дыша, Сергей остановил свое смертоносное движение и оглянулся. На холмике лежал на спине Длинный с разрубленной шеей. Мертвый. Рядом распластался Рыжий. Мертвый. У ног скорчился Чумазик. Мертвый.
Сознание начало медленно абстрагироваться от реальности…
– Парень…
Подойди Кузьмич немного раньше, когда Сергей был еще в запале схватки, одним покойником стало бы больше.
– Парень, а ты кто?
– Кузьмич… давай я тебе потом объясню…
Ноги наполнились ватой, Сергей стал опускаться на землю…
– Эй, погоди-погоди, – подхватил его Кузьмич, – снацала давай-ка энтих поглыбже затащим. Потом мужицков с дяревни кликну, похороним по-целовечески, чтоб звярье не объело…
…Сергей отпустил воротник пиджака Длинного, и голова того с глухим стуком упала на землю. Рядом Кузьмич уронил Рыжего. Чумазик уже лежал здесь. Все три неудачливых налетчика были стащены в яму за кустами. Черта с два кто найдет. А потом еще и закопают…
Я убил. Трех человек. Подростков. Судя по написанному в книгах, меня должно тошнить и трясти от ужаса содеянного. А вместо этого я чувствую вялое любопытство. Мол, будут ли меня судить или все обойдется? Судя по спокойствию Кузьмича, ничего не всплывет. Черт его знает, двадцать пятый год… Как тут к человеческой жизни относились? И все-таки почему я такой спокойный? Может, все дело в том, что люди нашего времени слишком привыкли к крови и убийствам благодаря ужастикам, боевикам и компьютерным играм? Моральная очерствелость, что ли…
– Не… – неправильно понял его размышления над телами Кузьмич. – Что с них взять-то? Шпана. Ницего путного с собой нет, нябось пропивали все… Разве цто нож… Так я яго уже подобрал…
– Ага, – протянул Сергей и наклонился, привлеченный странным предметом.
Из одежды Длинного торчал уголок светлой кожи, Сергею показалось, книга. Но нет, здоровенный кошелек из новенькой желто-песочной кожи. Щелкнул кнопочкой. Ого!
Внутри были деньги. Много денег. «Удивительно! – съязвил внутренний голос. – В кошельке – и деньги! Кто бы мог подумать!»
Похоже, совсем недавно ребята сорвали солидный куш. Или Длинный, явно вожак, не доверял сотоварищам и всю казну таскал с собой.
Толстая пачка странных бумажек: судя по гербу – совдеповских, вот только герб не очень похож на советский (земного шара нет, и колосья редковаты) и вместо рублей на купюрах ясно напечатано: один червонец, пять червонцев… Странно… Больше всего купюры походили на деньги из магазина приколов – штука бабок… Разберемся потом. В карманчике звенела мелочь: серебряная и медная. А в потайном отсеке… Да, повезло… Там, аккуратно обернутые в полупрозрачную бумагу, лежали золотые монеты. Семь штук.
Можно жить. Вот только как?
Поставьте себя на место Сергея. Вы провалились в прошлое. Знаний о нем у вас так мало, что практически, можно сказать, их нет. Вам нужно общаться с людьми. Кем вы представитесь? Задумались? То-то.
Героям книг легко: либо их засылают в прошлое с надежным комплектом документов и легендой, либо им почему-то верят на слово, когда они представляются графами и прочими дворянами. Самые везучие оказываются в теле жителя того времени, что снимает все проблемы с натурализацией. А что делать тому, у кого надежных (да хоть бы и липовых) документов нет, легенды нет… Врать? На слово-то, может, и поверят… А потом? Легенду ведь придется подтверждать. А кем можно назваться, если ни на одного из местных жителей ты элементарно не похож и знаний о здешней жизни не имеешь?