Сектант
Шрифт:
Как можно установить вес артефакта? Ответ: опытным путем. Та-ак…
Крышка витрины долго сопротивлялась, как будто… блин, да не как будто, она действительно надежно приколочена гвоздями! Но как-то же они стирают пыль и тому подобное! Сергей присел… Ага! В витрине было сделано выдвижное дно, вроде как в ювелирных магазинах. Попробовал вытащить, но только чуть не сломал ноготь. Хитрые музейщики, предвидя возможность приезда излишне любопытных, вывинтили ручки, оставив от них только круглые дырки. Но дно явно не закрыто на замок и не заколочено: если понажимать его пальцем, оно явственно качается. Чем бы таким острым поддеть?.. Ничего под рукой… Вот болван! За спиной висит целый меч, а он: «Ничего острого, ничего острого!» Выругав себя за недогадливость, Сергей
Блин!
Забыл, что меч не его, а всученный Конунгом для завтрашней показухи с рубкой капусты! А значит… блин… острый как бритва! Палец распороло в мгновенье, хлынула кровь. Вышата Кровавая Рука, блин! Больно!
Другой бы уже плюнул на проклятущую штуковину и занялся самоврачеванием, но Сергея препятствия только злили и включали упорство, больше похожее на тупое упрямство. Обмотав раненый палец полой рубахи (один черт стирать), он все-таки подцепил мечом ящик с экспонатами и со скрипом вытащил его из витрины. Закинул меч в ножны. Артефакт теперь можно было рассмотреть поближе… Черт! Да он весит килограммов восемь! Сергей машинально подхватил его второй рукой и этим разбередил рану. Не упустившая момент кровища хлынула по новой, заляпав весь треклятый артефакт. Сергей мысленно плюнул, зажал палец в ладони, надеясь хоть так приостановить кровотечение, и поднял пластину.
Сверху прямо над углублением в виде ладони (левой) в растительный орнамент было вплетено слово «Туда». Остальная надпись была основательно потерта плюс выведена такими заковыристыми древними буквами, что можно было разобрать только отдельные слова: «руда», «сталь», «ночь» и, пожалуй, «судьба». Остальные буквы либо совершенно не распознавались, либо складывались во что-то неудобочитаемое: «Гдь», например. Или «рцъ».
– Ну и что это должно означать? – спросил Сергей в пространство.
Никто не ответил.
Он поставил пластину на ребро и заглянул с обратной стороны. Там находилось то же самое, только ладонь впечатана была правая и сверху написано: «Обратно».
– Туда и обратно, или Приключения хоббита, – перефразировал с усмешкой Сергей.
Опустил пластину на ящик, она глухо бумкнула.
Блин, она же вся залита кровью! Сергей потер ее ладонью, полой рубахи, но добился только того, что кровь, исчезнув с выпуклостей узора и букв, притаилась в углублениях. Ну и фиг с тобой. Все равно незаметно.
Кровь удалось убрать только из углубления, неожиданно тускло заблестевшего в свете лампочки.
Сергей усмехнулся: больше всего пластина походила на кодовый замок, сканирующий отпечаток ладони. Он представил, как какой-нибудь колдун (сказалось давнишнее увлечение фэнтези, занимайся он историей, и представил бы рыцаря, викинга или короля) подходит к двери в своем черном, страшном замке, прикладывает руку к бронзовой пластине на двери, и огромные ворота с шипением раздвигаются в стороны, пропуская хозяина.
Он вытащил меч из ножен, принял картинную позу и торжественно возложил левую руку на пластину, как раз в углубление.
В комнате негромко хлопнул воздух, устремляясь в пустоту. Так, как это происходит, когда внезапно, оставляя после себя только вакуум, исчезает какой-нибудь предмет.
Например, человек.
Вжи-и-их…
Сергей Вышинский лежал.
Ревнители чистоты русского языка и учителя грамматики могут придраться к этим словам: мол, предложение не закончено, непременно нужно уточнить, на чем лежал Сергей. Согласимся. Эта фраза, действительно, неточна. Однако сообщить, где он лежал, мы тем не менее не можем. Потому что под ним (а также над ним и вообще вокруг него) находилось ничто. А сказать, что он лежал на нигде, нам не позволят те же самые ревнители.
Почему же мы отметили, что фраза неточна? Дело в том, что мы сказали: «лежал». А Сергей не лежал, он «начал лежать». Конечно, в таком виде наше утверждение и вовсе доведет любого учителя до припадка: уж больно оно походит на «упала вилка на пол и начала валяться». Но, к нашему глубочайшему сожалению, и здесь мы сказать иначе не можем. Как же тогда изобразить словами состояние, когда человек, только что не лежавший, начинает лежать? «Он лег»? Неверно. Так можно сказать в том случае, если упомянутый нами человек перешел в лежачее состояние из какого-то другого. Ну, например, сначала он стоял или сидел, а потом лег. А наша ситуация несколько иная: Сергей появился в нашем «нигде» уже лежащим, а до этого его здесь не было вовсе. Значит, что? Значит, он именно начал лежать. Так что мы правы. Более того, несмотря на то, что Сергей лежал неподвижно, он при этом двигался. Куда? Скоро мы вам расскажем.
Говорят, когда человек умирает, перед его глазами проносится вся его жизнь. Увы, с Сергеем такого не наблюдалось. Наверное, потому что он не умирал.
Правда, если бы жизнь действительно решила пронестись перед ним, то просмотр много времени бы не занял.
Уж так получилось, что жизнь Сергея была очень скучной. Большая доля вины за это лежала конечно же на нем самом. Согласитесь, трудно обнаружить что-либо интересное в жизни человека, не прилагавшего никогда никаких усилий.
Родился он в 1985 году, чем родители очень гордились, они называли его ровесником перестройки. До того самого времени, пока перестройка не сдохла вместе с Советским Союзом.
Когда он учился в школе, его звали Сережей (отец), Сереженькой (мама), Серым (друзья) и Вышинским (учителя, когда он не мог ответить урок, то есть практически постоянно). Несмотря на то что его родители были людьми воспитанными и где-то даже интеллигентными, сынок их учился очень плохо. Может быть, потому, что его школьные годы пришлись на залихватские девяностые, когда быть умным казалось чем-то неприличным, самыми богатыми и уважаемыми людьми стали бандиты, бизнесмены (то есть те же бандиты, только старавшиеся выглядеть респектабельно), проститутки и модели (между которыми тоже особой разницы не наблюдалось). По этой причине вместо того, чтобы получать знания, Сергей предавался мечтаниям о том, как он вырастет и разбогатеет, после чего станет покупать все, что захочет, и ездить на шикарной иномарке, за которой длинным шлейфом будут бежать все те девчонки, что не обращали на него внимания, умоляя простить. Правда, в мечтах момент получения богатства почему-то подробно не просматривался, поэтому Сергей был уверен, что он как-то разбогатеет сразу после выпускного.
Примерно классе в восьмом к сказочным планам разбогатеть (путем обнаружения клада или как-то так) добавилось острое желание завести подружку. Но подружки вели себя совершенно как старый «запорожец», то есть не заводились. Вероятно (как был уверен Сергей), потому что у него не было денег, одежды и самоуверенности, или (как думали девчонки) потому, что он был хорошим и симпатичным мальчиком, который почему-то не проявляет абсолютно никакой инициативы. Наконец одна из одноклассниц, может, и не самая красивая, зато достаточно активная, пригласила его поиграть в компьютер, вечерком, когда ее родители уехали на дачу. Так у Сергея появилась подружка. Подружка была слегка повернута на магии, каковая зараза перекинулась и на Сергея. Правда, развилось у них это в разных направлениях: если подружка после школы открыла магический салон и сейчас ездила на той самой машине, которую в мечтах видел Сергей, то сам он пристрастился к чтению фэнтези, поглощаемой им в неимоверных количествах, и ездил на метро. Это привело к двум следствиям: мечты трансформировались из нахождения клада в обретение некоего магического прибамбаса, позволяющего исполнить все желания (или конкретные, в зависимости от того, чего Сергею на момент мечтания остро не хватало). Вторым следствием стало вступление его во «Вьюгу лезвий». Историческая реконструкция его разочаровала, так как ни в фехтовании, ни в стрельбе из лука, ни в других боевых умениях (кроме разве что метания ножей, на что у Сергея, видимо, был врожденный талант) достичь мало-мальски заметных результатов не удалось. Может, из-за отсутствия старания или из-за желания достичь всего и сразу…