Сектант

Костинов Константин

Какие денежки…

Иван Абрамович сладко причмокнул.

Может, даже вытребовать первую партию «левых» чернил с него в конце месяца? Зачем ждать? Припугнуть чем-нибудь…

Неопытные караси легко пугаются.

Себя начальник подотдела считал, конечно, щукой.

* * *

– Вот что я скажу, ребята… И дамы.

Во дворе мастерской был накрыт стол. Тяжелый, плотно впившийся ножками в землю, работнички еле выволокли его из помещения. На двух лавках сидели Витя, Кирилл, химик, даже Роза Львовна согласилась

в конце рабочего дня оторваться от своих бумаг и пригубить бокал вина.

Сергей не обманул, вино на столе присутствовало. Пусть не в бокале, а в стакане, зато натуральный церковный кагор. По крайней мере, продавец поклялся, что это – конфискованное из закрытой церкви вино.

Также имелось несколько бутылок «рыковки», толсто, по-мужски, порезанный хлеб, колбаса, копченое мясо, лук, для дамы фрукты: яблоки и груши.

– Давайте выпьем за то, что здесь собралась такая прекрасная компания замечательных людей.

Тосты Сергей говорить не умел.

Все выпили. Сергей, который после вчерашней встречи с Камовым даже смотреть не мог на спиртное, пригубил кваса из кружки. Алкоголя в квасе немного, но Вышинскому хватило, чтобы его передернуло.

– Позвольте мне произнести краткий спич, – встал Виктор Алексеевич. – Давайте выпьем за Сергея Аркадьевича. Не будь его, здесь бы не было нас. Мы никогда бы не узнали друг о друге. А лично я до сих пор сидел бы без работы, погружаясь в пучины черного уныния. Да, я думаю, и все мы. А сейчас мы заняты интересным делом. Спасибо.

Он наклонил голову в сторону Сергея.

– Спасибо, – подхватил Кирилл.

– Спасибо, – улыбнулась Роза Львовна.

– Спасибо. – Витя вздохнул так, будто, не будь Сергея, он бы погиб. Наверное, вспомнил свое кратковременное пребывание в лапах «кровавой гэбни».

Сергей стоял красный как рак.

* * *

Постепенно народ разошелся. Ушла домой Роза Львовна, Кирилл вызвался ее проводить. Витя сослался на некие невнятные дела, махнул рукой на шутку Сергея о недопустимости контрреволюции и тоже исчез.

– Попробовал я приготовить то, что вам нужно. – Виктор Алексеевич тяжело закашлялся. – Чернильную пасту для ручки с шариковым пишущим узлом. Есть несколько проблем…

Химик опять зашелся кашлем.

– Виктор Алексеевич, давайте уж завтра это обсудим. Идите домой. С вашими легкими вечерняя сырость до добра не доведет. Я уберу со стола.

Химик распрощался и ушел. Сергей остался один за столом. Задумчиво пожевал ломтик колбасы, выложил на доске из кусочков сала слово «мясо», покрутил один из своих ножей (а зачем искать другие, когда есть целых две финки?), покачал стакан с водкой. Встал.

Скрипнула калитка.

Во двор хозяйской походкой вошли трое.

В сумеречном свете можно было определить, что главный из них – средний.

На глаза надвинута кепка, в зубах – то ли спичка, то ли зубочистка, красная, в сумерках почти черная рубаха. Острый подбородок и общие черты лица кого-то ужасно напоминали.

Двое других – на подхвате. Здоровенные, широкоплечие, с тупыми лицами опоенных бычков.

– Мишка, это тот самый фраерок? – спросил один из бычков.

– Фраеров ищи в зеркале, – тут же отозвался Сергей.

Навряд ли гости пришли предложить ему денег, так к чему быть вежливым? Раньше начнется, раньше закончится.

– Ша, – поднял руку главарь. Бычок, явно что-то собиравшийся ответить, умолк.

– Вы позволите, Сергей Аркадьевич? – Главарь кивнул на скамейку у стола. – Мы только поговорить.

Поговорить? Интересно.

– Присаживайтесь.

Главарь приподнял бровь, но промолчал. Троица уселась, Сергей тоже присел, выбрав место рядом с ножами, благо пришельцы их за ломтями хлеба и в сумерках не видели.

– С чем изволили пожаловать?

– Да вот какое дело, Сергей Аркадьевич…

– И кто изволил ко мне прийти? А то меня вы, как я посмотрю, знаете, а вот я вас…

– Меня люди Мишкой кличут, а это – со мной.

– И с чем же вы пришли, Архип Потапович?

Мишка несколько секунд молчал, удивленный:

– А ты крученый… Уже все разнюхал?

– С чем пришли?

Оставшийся безымянным бычок потянулся к нарезанной колбасе.

– Ешь, – посмотрел на него Сергей. Бычок уронил кусок и даже руки вытер.

– Максим. – Голос Мишки был добр, как звук бормашины. – Замри.

Сергей жалел только об одном: что наган лежит, завернутый в тряпки, на дне сумки, той самой, на которой лежит сверток с мечом. Из всего оружия только… Он непринужденно положил руки на стол, так что пальцы касались рукоятки одной из финок.

– Повторить вопрос?

– Да просто познакомиться, ласенько обнюхаться. А то появился в городе человек, слухи про него поползли: мол, опытный гайменник, на варщиков работал, квас пустить, как высморкаться, мы и решили поговорить, сколько раз в академии бывал, да ел ли грязь вообще, из каких будешь: мазь, фартовик, из накипи…

– Да не был он у хозяина, – проворчал все тот же бычок, – а и был, так в кобылке. А то и вовсе узлами кормили…

Сергей сжал рукоять финки. Понятно. Его пытаются раскрутить на то, из уголовников ли он, стоит ли за ним кто-то или сам по себе. Неприятная ситуация… Врать – себе дороже. А собственной репутации у него… Кто ж словам верит, тем более из таких ребят.

– Посмотрел я на тебя, – неожиданно прервал свою монотонную речь Мишка. – Ты, Длинный, не из наших. Что высоко складывать тебе не впервой – верю. Что нитку ты рвал не раз – верю, раз ты из Козьей Горы. Но не из наших ты. Это старый лац чего-то напутал. Музыки не знаешь, по глазам вижу, по-свойски, – он кивнул на бычка Максима, – не кумекаешь…

– Баклан… – презрительно махнул рукой Максим. – Эй, грабки от пера!

Сергей дернул рукой, свистнуло, забулькало. Максим захрипел, царапая руками рукоять торчащего из горла ножа, и завалился на бок.