Шрифт:
Annotation
Сталкер Хемуль после головокружительных приключений сумел спасти свою любимую женщину, похищенную кланом темных сталкеров по приказу одного из Хозяев Зоны. Тем не менее на этом приключения не закончились. Теперь Хемулю и Дине необходимо выбраться невредимыми со смертельно опасной территории Чернобыльской Зоны отчуждения. Однако сделать это совсем не просто. В запутанную игру вступают зловещие и могущественные силы, жизни героев угрожают новые невероятные опасности, однако им удается обрести и совершенно неожиданных союзников. Один из них — Меченый, легенда Зоны и бывший смертельный враг Хемуля…
Василий Орехов
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Василий
СЕКТОР ОБСТРЕЛА
Глава 1
Ночь
Ночью в Зоне исключительно паршиво.
То есть в Зоне, разумеется, паршиво круглые сутки, кто же спорит. Однако ночью здесь паршиво в кубе. Густой, словно деготь, непроглядный мрак скрывает смертоносные ловушки и аномалии, которые и при дневном свете не очень-то бросаются в глаза. Голодные хищники беззвучно перемещаются в океане тьмы, обступающем со всех сторон, подбираются все ближе, готовые молниеносно впиться тебе в горло, пока ты слепо водишь перед собой стволом дробовика. А возле Четвертого энергоблока рыщут еще более опасные хищники, двуногие — монолитовцы, у которых имеются приборы ночного видения, и темные сталкеры-полумутанты, которым никакие приборы вообще ни к чему, потому что они и так прекрасно видят ночью и чуют аномалии за километр, как псевдопсы.
Но самое паскудное — в ночной Зоне, в окружающей чернильной темноте обитает Ужас. Нечеловеческий, нелогичный, нерациональный Ужас, который невозможно побороть никакими доводами разума. Днем он тоже никуда не исчезает, просто отступает на задний план, прячется в пустых проемах полуразрушенных домов, выглядывает из люков и колодцев, рыщет в катакомбах Темной долины. Днем его по крайней мере можно терпеть. При солнечном свете это проще. А вот в непроглядном мраке Ужас чувствует себя хозяином положения. Он подкрадывается вплотную, подобно коварным ночным тварям, дышит в ухо, гладит холодными костлявыми пальцами по спине, неумолимо перекрывает дыхание, превращает человека в нервно озирающегося, вскидывающегося от любого постороннего звука неврастеника. И ладно еще, если встретишь в укрытой тьмой Зоне Черного Сталкера, Болотного Доктора или Оборотня, скорее всего жив останешься. Однако по ночам Зону топчут и гораздо менее дружелюбные призраки, встреча с которыми означает неминуемую и мучительную смерть.
Короче, ночью здесь само по себе предельно паршиво. А если к тому же лежишь мордой в битом кирпиче, всем телом вжимаясь в сырую прелую листву, а над головой у тебя хищно клекочут лопасти армейского «Скай фокса» и нет никакой возможности перетянуть жгутом поврежденную ногу, чтобы жизнь не уходила из тебя по капле вместе с кровью, ощущения вообще ниже среднего. Заявляю как эксперт.
«Кречет-один, я Кречет-три, — чуть слышно донеслось до меня из наручного ПДА, настроенного на волну военных сталкеров. — Отработал по нарушителям из пушек, по-моему, живы еще. Мутанты по руинам лазают, как крысы. Выкопать им тут всем братскую могилу или не тратить зря ракету?..»
«Да слепой пес с ней, с ракетой. — Этого вообще едва можно было разобрать, слишком сильные помехи и искажения. — Не жмись. Вечером натовцы обещали перебросить новую гуманитарную партию боеприпасов. Кречет-три, как понял?»
«Понял, Кречет-один. Работаем в штатном режиме…»
Я чуть приподнял голову, стараясь не выдать себя резким движением. Впрочем, чего уже теперь прятаться, они и так прекрасно видят меня на тепловизоре. Вертолет висел прямо передо мной, выделяясь в темноте огромным вибрирующим пятном, и из под его плоскостей вот-вот должна была сорваться осколочная смерть со стабилизаторами. Я почти видел, как она подрагивает в темноте, словно гончая, которая уже завидела лису, но еще не получила команду: «Взять!»
Ни хрена себе день начинается, как справедливо говорит в таких случаях один мультяшный страус.
То есть на самом деле день как раз начался вполне пристойно. Далеко не каждый день в Зоне так пристойно начинается. Накануне Калбасик отловил меня в баре «Шти» за стаканом крепкого прозрачного и предложил работу — очень вовремя, надо сказать, потому что денег у меня оставалось ровно на этот вот самый стакан крепкого прозрачного. Хороший парень Калбас, внушительный дядя побольше меня, хотя и я на размеры особо не жалуюсь, добродушный и местами по-детски наивный бычара с наголо выбритым черепом, квадратной челюстью и квадратными же кулаками, спецназовский сержант запаса. Очень любит после пары стаканов рассказывать старый анекдот про купленную болгарами «Газель» и гайку на леске, подвешенную у нее в коробе жесткости. Научил меня готовить правильный техасский стейк. Мы с ним прошли вместе и огонь, и воду, и канализационные трубы. Молодец, не забывает о друзьях. Из тех ребят, с кем я после дембеля в Зону приехал, только он один в живых и остался, а ведь всего-то четвертый месяц эту отравленную территорию топчем… Я в общем-то давно уже понял, что сталкерство — это скорее изысканный способ самоубийства, чем верное средство хорошо заработать. Но после того как красавица Люська окончательно пробросила меня через колено, терять мне было уже особо нечего, а провести последние дни жизни интересно, на свежем воздухе и в приятной компании удается не так уж часто.
Короче, сделал мне Калбаскин совершенно шикарное предложение: вписаться в команду, которую Иван Тайга собирал в набег на Милитари, на бывшие военные склады. Проветриться, размяться, пощипать по наводке торговца Бубны кое-какие особо ягодные места. Тайга, чтоб вы знали, деятель совершенно легендарный, одно время ходил во вторых номерах у самого Фомы, а потом, когда тот бесследно исчез, в одиночку шастал за золотыми шарами в Темную долину и однажды самостоятельно завалил химеру, имея при себе только рожок патронов да пару гранат. А самое главное, что кроме богатейшего многолетнего опыта Иван обладает еще и неисчерпаемым запасом везения. Рассказывают, что ему доводилось выбираться из таких безвыходных ситуаций, которые даже и не снились Черному Сталкеру Диме Шухову. Так что к нему любой тертый бродяга с радостью вторым номером пойдет и еще приплатит за такое счастье. И уж тем более новичок зеленый, полугода еще Зону не топтавший. Я-то с самого начала держал глаза и уши широко раскрытыми, отмечая, кому тут основной почет и уважение, а кого и за человека не считают. Внятная оперативная информация, как учил нас в свое время ротный, весьма облегчает жизнь смышленому комбатанту и открывает ему много дополнительных возможностей.
Вот только новичок, конечно, у Тайги вторым номером ни за что не станет. Слишком много чести, когда на эту вакансию матерых ветеранов очереди выстроились. Я сразу понимал, что в данном случае нас с Калбасяном берут в долю в лучшем случае в качестве отмычек, которым особо много денег обычно не обламывается, а рисковать приходится по полной программе.
Опытные сталкеры называют нас отмычками. Между собой называют, когда думают, что мы не слышим. Козлы. Используют как минные тралы в особо опасных местах. Прошел, руководствуясь указаниями старшего — молодец, когда-нибудь настоящим сталкером будешь. Не прошел — ну, тоже бывает. Сколько вас таких по полесским холмам валяется, неудачников, а в баре уже новый молодняк сидит, ждет своей очереди. Кто будет сожалеть об использованной одноразовой отмычке, кроме старушки матери в родном Харькове?
Ну, кем бы тебя Тайга ни пригласил работать, а долго над такими предложениями деловые пацаны обычно не раздумывают. Мы с Калбасиным чокнулись прозрачным, и я сказал: «Годится».
По дороге туда нас, отмычек, было трое. Большие команды, которыми тяжело управлять и которые тяжело держать в узде, Тайга не любит, оттого и людьми особо не разбрасывается, что в нашей ситуации несомненный плюс. Калбасевич познакомился с третьим уже в Зоне, а я вообще впервые увидел его только накануне нашей ходки в баре, когда мы обсуждали окончательную диспозицию. Паленый — новый второй номер Тайги, бывший профессиональный зэк, топтавший зону уже около полутора лет, белорус с бегающими глазами и багровой, словно обожженной солнцем физиономией, — пред-ставил мне его как Кильку, и я не знал об этом третьем абсолютно ничего, кроме того, что кличка здорово ему подходит: худющему, словно высушенному, с острым носом, похожим на рыбье рыльце, с выпученными глазами. Казалось, его двумя пальцами пополам порвать можно. Татуировки на худых кистях рук указывали, что у него тоже довольно обширное уголовное прошлое — видимо, Паленый знал его еще по колонии и вытащил в Зону по каким-то своим старым связям, наобещав с три короба. Я так себе разбираюсь в блатных наколках, но по повадкам Килька явно не относился к воровской элите: молчаливый, угодливый, послушный, с заискивающим лицом. И ладушки; не хватало еще за Периметром разбираться со всякими криминальными понтами. Нам вполне хватало своих, армейских.