Сектор обстрела
Шрифт:
Не Меченый до сих пор не проявлял никаких враждебных намерений. А расколотое чертово яйцо и дьявол-хранитель, надо признать, подсознательно все время беспокоили меня. Никак я не мог поверить до конца, что они так удачно взаимопогасили друг друга. Точил меня все-таки червячок сомнения, что какая-то из вышеперечисленных пакостей вполне могла оказаться сильнее.
Ладно. Попробуем это чудо враждебной медицинской техники в деле. Надеюсь, не укусит.
Я защелкнул браслет на левом запястье, пониже ПДА, и показал Не Меченому. Тот пристально всмотрелся в мерцание светодиодов. Лично
— Вроде порядок. Но ты пока не снимай. Пусть повисит, хуже не будет. Зато я сразу замечу, если что-то пойдет не так.
Через кусты, в которых пару минут назад увяз кабан-гигант, проломился Гусь. Заметив, что мое оружие почти в боевом положении, а дура Не Меченого — нет, он не стал целиться в моего оппонента, но все же на всякий случай устремил ствол в сторону потенциального противника.
— Ну, как у вас тут что? — хрипло поинтересовался бывший отмычка. — Что случилось?
— Пархоменко? — вдруг встрепенулся потенциальный противник, сузив глаза. — Вячеслав Георгиевич?
— Мы что, встречались? — настороженно отозвался Гусь.
— Не в этой жизни, — мрачно проговорил Не Меченый. — Но скорее да, чем нет.
— Вообще-то я предпочитаю, чтобы меня называли Гусем, — проронил пан Пархоменко.
— Я бы на твоем месте тоже предпочитал бы, чтобы меня так называли. — Матерый бродяга снова смерил его тяжелым взглядом. — Стало быть, гусь-гусь — приклеюсь как возьмусь?..
— Слушай, папаша! — не выдержал парень. — У тебя ко мне что, какие-то предъявы? Говори прямо, чего ты ходишь вокруг да около!
— Нет у меня к тебе предъяв, — холодно заявил папаша. — Пока, — тут же уточнил он. — Но как-нибудь потом мы с тобой, может, еще поговорим о серьезном.
Происходящее продолжало старательно ускользать от моего понимания.
Постепенно на тропу подтянулись и другие ребята из моего отряда. Они с интересом поглядывали на Не Меченого, но никто из них не встревожился его загадочным сходством со стариком Байчуриным — ведь вчера никто, кроме нас с Динкой, не сталкивался с нашим могущественным врагом лицом к лицу.
А вот Динка узнала его сразу. Да и немудрено, если даже я узнал. Она остановилась, будто с размаха налетела на невидимую стену, ее ресницы изумленно затрепетали, огромные черные глазищи широко раскрылись. И что характерно, он тоже ее узнал. По крайней мере, папаша не стал скрывать своего внезапного и довольно сильного волнения. Однако в его глазах полыхнула не мстительная ярость — что было бы вполне объяснимо, учитывая пулю в голову, полученную от дочки накануне, — а неловкая растерянность человека, годами шедшего к своей заветной цели и вдруг достигшего ее одним мощным рывком.
— Дальше-то что? — угрюмо нарушил молчание я. — Ты чего хотел от нас, отец? Чтобы мы подсобили тебе с кабанами?
— Я здесь, чтобы вам помочь, — сказал Не Меченый, не сводя завороженного взгляда с Динки, и это мне не понравилось.
— Нечего нам помогать, — отрезал я. — Не маленькие. Иди куда шел.
— А как насчет того, чтобы я присоединился к вам, чтобы укрепить отряд? —
— Да на кой ляд ты нам сдался? — яростно рявкнул я. — Псевдоплоть приманивать?
— Хемуль, ситуация крайне серьезная, — терпеливо, но уже с примесью нервозности принялся объяснять Не Меченый. — Вы сами слышали, что на Болотах что-то происходит. Сейчас на счету каждый ствол. А у меня артиллерия помощнее вашей будет. И у нас совсем нет времени на споры и объяснения. — Он настороженно оглянулся через плечо туда, откуда мы пришли. — Совсем нет времени.
Мне вдруг некстати вспомнился излом. Стоящий перед нами тип выглядел и вел себя совсем как излом нового поколения — будучи умнее, чем его прототип, он обходил молчанием и отговорками сложные вопросы, в которых мог увязнуть, если бы попытался углубиться в объяснения. При этом выглядел он почти как обычный бродяга, но с множеством мелких отличий, которые, возможно, не был способен воспроизвести генетически модифицированный организм мутанта. Это было как в древнем киносериале про Терминатора, где каждая следующая модель киборга-убийцы оказывалась хитрее предыдущей и умела лучше маскироваться.
Да нет, что за чушь. Излома на таком расстоянии я учуял бы непременно. Да и не бывает настолько умных изломов, чтобы так точно воспроизводили человеческую логику и психологию. Не было никогда раньше и едва ли появятся в будущем — слишком сложная это штука, правдоподобное человеческое поведение. Она и более гуманоидным зверям не очень-то удается. Да и некоторым людям с огромным трудом, чего уж там.
И у этого типа уж точно не было клешни-трезубца, которую изломы не способны видоизменять. Разве что парень научился мастерски ее прятать.
Не знаю, как долго мы еще препирались бы с этим псевдоизломом, если бы за нашими спинами вдруг не затрещали оглушительно деревья. Резкий и плотный порыв холодного воздуха ударил сзади, едва не сбив нас с ног. Ощущение было приблизительно такое же, как если бы метрах в ста позади сработал небольшой глубоковакуумный боеприпас — только тогда нас, прежде чем накрыть ударной волной, потащило бы к эпицентру взрыва, к внезапно возникшей области абсолютной пустоты.
Сухая хвоя, мелкие щепки, сорванные с прогнивших стволов деревьев мертвые рыжие листья и другой мусор ревущим вихрем устремились мимо нас вдоль тропы. Первый армейский рефлекс при взрыве бомбы — броситься ничком на землю, чтобы тебя не задело взрывной волной и осколками. Однако сейчас, похоже, это была не самая удачная тактика. Потому что деревья явно трещали не просто так. Что-то огромное и неимоверно тяжелое выворачивало их из земли, распихивая в обе стороны вдоль траектории своего движения. Обернувшись, я увидел, как они одно за другим неторопливо, как при замедленной съемке, падают метрах в двухстах от тропы. Это выглядело так, словно вслед за нами от дома Болотного Доктора внезапно двинулся прямо через подлесок гигантский сухопутный ледокол, гудящий, словно мощный смерч. Проверять, минует меня этот невидимый всесокрушающий корабль или безжалостно развалит на две половины, не было ни малейшего желания.