Секты, сектантство, сектанты

Белов Анатолий Васильевич

Нужно учитывать и то, что подавляющее большинство членов религиозных объединений в стране — это люди, выросшие в условиях советского строя, испытавшие на себе его влияние, что не могло не наложить свой отпечаток на их психологию. С этим фактором нельзя не считаться.

Особенностью современных сектантских объединений является активно идущий в них процесс модернизации, хотя есть секты, отличающиеся крайним консерватизмом, решительным отказом от каких бы то ни было новшеств (ИПХ, ИПЦ). Но, во-первых, этот консерватизм неизбежно и довольно быстрыми темпами ведет данные объединения к распаду, а во-вторых, его нельзя абсолютизировать, ибо модернизация — объективный процесс, который не в силах остановить самые рьяные приверженцы консерватизма.

Как

бы ни пытались руководители сектантских объединений и групп оградить верующих от влияния «нового», это «новое» властно входит в жизнь, требует своей интерпретации, вступает в конфликт с консервативными представлениями и убеждениями. И даже малограмотных и неграмотных верующих далеко не всегда могут удовлетворить объяснения тех или иных явлений на уровне средневековья. Руководители сект вынуждены «подлаживаться» под жизнь.

В своем же большинстве сектантские организации, особенно протестантского типа, стараются идти в ногу со временем, насколько это возможно. Зачастую им приходится поступаться некоторыми традиционными принципами, переводить на язык современной эпохи старые положения, чем-то жертвовать, чтобы сохранить свои позиции, свое влияние на верующих.

Это общий процесс, характерный для религии в целом, переживающей ныне кризис, но в сектантстве он выражен специфически в силу того, что оно претендует на то, чтобы подняться «над религиями», подчеркивает свою исключительность, свое соответствие духу времени и обращает на это особое внимание. Отсюда — стремление чутко улавливать все, что происходит вокруг, оперативно ориентироваться в обстановке, быстро отвечать на запросы времени. Несмотря на консерватизм религиозной идеологии, некоторым сектантским проповедникам удается проявлять известную гибкость.

Следует иметь в виду то, что в отличие от католицизма, православия, старых протестантских направлений, течения, которые ныне относят к сектам протестантского типа, никогда не вступали в открытый конфликт с научным знанием. Они родились, когда времена инквизиции уже прошли, явились порождением буржуазного строя, нуждавшегося в научных и технических: знаниях, без которых немыслимо развитие капиталистического производства. Уже даже в силу этого фактора они не могли выступать против науки, против знания.

Другое дело, что сама по себе религиозная идеология антинаучна, что религиозная картина мира противоречит научной картине мира. Это заставляло идеологов протестантизма сразу же искать пути к согласованию религиозной концепции с научными данными, прибегать сплошь и рядом к сомнительной и малоубедительной аргументации, зачастую к подтасовкам, дабы иметь возможность представить свою веру в качестве союзницы науки. Разумеется, религиозная интерпретация науки остается религиозной и от нее трудно требовать другого. Но тот факт, что с самого начала своей деятельности и адвентисты, и «Свидетели Иеговы», и пятидесятники, и представители других протестантских течений прибегают к поискам путей к примирению науки и религии, говорит сам за себя и весьма симптоматичен.

Что касается современного сектантства, то оно в еще большей степени стремится увязать свои концепции с научными данными. Это особенно отчетливо можно видеть на примере адвентизма, идеологи которого в своих писаниях постоянно обращаются к авторитету научного знания, к авторитету видных ученых, используя его даже для обоснования религиозных догм. Не трудно понять, что здесь приходится прибегать и к софистическим приемам, и к прямым нарушениям правил элементарной логики и к прочим «ходам», чтобы сделать свои доводы более или менее убедительными для верующих.

К тому же во всех случаях, заигрывая с наукой, сектантские идеологи и проповедники ставят перед собой одну цель — расчистить дорогу вере. Для этого идут в ход и утверждения о том, что наука и вера имеют разные сферы, а потому не могут противоречить друг другу, и сентенции об ограниченности научного знания, за пределами которого опять-таки выступает вера, и прямые заявления о том, что наука ниже веры.

Солидаризуясь с христианскими богословами всех мастей, идеологи сектантства связывают с развитием науки и техники падение нравственности, различные социальные неурядицы: дескать, все зло в мире оттого, что люди, слишком увлекшись познанием мира, его освоением, забыли о человеке, о вере. «За последние 60 лет, — пишет адвентистский автор, — человек сделал столько открытий и изобретений, сколько было сделано за предыдущую историю человечества… К сожалению, постоянно углубляясь в сущность природы и ее законов, человек все больше отходит от веры, с которой началось его развитие» [9] .

9

Der Adventbote. Hamburg, 1958, N. 3, S. 41.

Признавая значительные успехи научного знания, идеологи иеговизма прямо заявляют, что эти успехи таят в себе большую опасность для человечества, ибо приводят к забвению бога. Человек начинает чувствовать себя чуть ли не властелином вселенной. В своей гордыне он якобы перестает осознавать свое реальное место в действительности, а это «гибельно для всего рода человеческого».

Подобные рассуждения направлены на то, чтобы убедить людей в необходимости прежде всего обращаться к религиозной вере, а уж но ней сверять свое поведение, свои желания и помыслы. Проповедники евангельского христианства-баптизма, подчеркивая важность научного познания мира, поучают верующих: «…Если нам нужны знания по астрономии, медицине или ботанике, то мы обращаемся не к Библии, а к соответствующим книгам. Мы не должны чуждаться науки, мы должны стремиться овладеть ею. Овладевая научными знаниями, мы будем более полезными гражданами для своей земной родины» [10] . Но тут же замечают, что «Библия содержит богатейшие духовные уроки для верующих», что «за духовными знаниями мы обращаемся к Библии».

10

«Братский вестник», 1963, № 3. с. 13.

Возможности научного знания всячески ограничиваются. Ведь и сами законы природы, по мнению религиозных идеологов, признающих бога творцом мира, есть божественное творение. Адвентистская «пророчица» Елена Уайт писала: «Бог действует посредством законов природы и употребляет их как свои орудия. Их деятельность зависит не от их собственной силы. Во всех своих проявлениях обнаруживает природа присутствие и деятельное участие, интеллигентность божественного существа, которое управляет всем по своей воле» [11] .

11

«Голос истины», 1925, № 10, с. 5.

Заметим, что эти строки написаны еще на рубеже минувшего и нынешнего столетий. Это свидетельство тому, что протестантские течения новейшего времени с первых же своих шагов принципиально по-новому (в отличие от других религиозных направлений) отнеслись к интерпретации научного знания, целого ряда других проблем, традиционно решавшихся в различных направлениях христианства на протяжении многих столетий.

Констатируя важность научного познания мира, религиозные идеологи ставят превыше всего «божественное знание». На страницах выходившего в 20-е годы в нашей стране адвентистского журнала «Благовестник» можно было прочитать: «Слушая дифирамбы, превозносящие разум человека, стараясь сделать из него единого бога вселенной, мы едва можем устоять в искушении напомнить этому разуму его пределы и указать ему на его полное невежество относительно самых существенных задач нашего назначения…»