Селфи
Шрифт:
После непродолжительной паузы Маркус кивнул. Ни у кого во всем Управлении, быть может, за исключением Харди, не было такой выдающейся памяти.
– Иверсен признался в том числе и в убийстве учительницы Стефани Гундерсен. Я уверен, что эта идея возникла у него после того, как он прочитал о нападении на Ригмор Циммерманн. Легко могу себе представить, как искусно пресса провела параллели между этими двумя преступлениями. Я, естественно, вытолкал этого придурка взашей.
– Ты говоришь, пресса?.. Насколько мне известно, никто всерьез не сопоставил эти два нападения. Тем более что в свое время мы обнародовали не так
– Ну ладно. Но нам-то с тобой очевидно, что между двумя делами есть кое-какие сходства. Замечу, что давнее дело Стефани Гундерсен мне пока еще не передали. Правда, в архиве нашего отдела есть тоненькая папочка с кое-какими сведениями по делу, но основная часть материалов по-прежнему хранится у Бьёрна.
– Харди все еще живет у тебя?
Карл улыбнулся такой смене темы.
– Да. Видимо, я избавлюсь от него лишь тогда, когда отыщется дамочка, которая западет на его инвалидное кресло и согласится подтирать ему сопли и слюни. – В ту же секунду он пожалел о неудавшейся попытке пошутить. Получилось нехорошо. – Да нет, шутки в сторону, с Харди все по-прежнему, – продолжил Мёрк. – Он живет у меня, и все замечательно. Кстати, он стал довольно мобилен. Прямо фантастика, сколько манипуляций он научился совершать всего двумя пальцами, как только в них появилась чувствительность!.. А почему ты спросил об этом?
– Харди подошел ко мне во время работы над делом Стефани Гундерсен и сообщил кое-какие сведения о ней и о школе, где она работала. По-видимому, он когда-то был знаком с ней. Неужели ты не знал?
– Уф-ф… нет. По крайней мере, он точно не занимался расследованием этого дела, потому что в две тысячи четвертом году был вместе со мной и…
– Харди никогда не боялся помогать коллегам. Прекрасный человек. Мне искренне жаль, что с ним такое приключилось.
Карл улыбнулся и склонил голову набок.
– Маркус, я все понял. Твое поручение принято к сведению.
Якобсен улыбнулся и встал из-за стола.
– Чудесно! Я искренне рад, вице-комиссар полиции Карл Мёрк. Очень-очень рад! – С этими словами он протянул Карлу пару исписанных листков бумаги. – И хорошо тебе отдохнуть на Троицу!
Глава 11
Среда, 11 мая – пятница, 20 мая 2016 года
Никто из окружения Аннели даже не подозревал, что той самой Анне-Лине Свенсен, которую они успели изучить вдоль и поперек, на самом деле не существовало в течение уже многих дней.
На протяжении последнего времени в ее привычную повседневную жизнь постепенно начали просачиваться новые волнения, и злость нарастала все больше и больше, так что Аннели уже несколько раз приходилось переосмыслять свое бытие и самовосприятие. В результате из сознательного гражданина и сотрудника, для которого идеалами и ориентирами являлись интересы общества и чувство личной ответственности, она превратилась в этакого «мистера Хайда», поддавшегося низменным инстинктам, и наметила путь самореализации на оставшуюся, возможно, довольно короткую часть жизни.
В течение пары дней после поставленного диагноза «рак» Аннели пережила давящий страх смерти, который нашел отражение в ней в виде пассивного гнева, в очередной раз направленного на юных чертовок, столь незаслуженно паразитирующих на обществе и транжирящих впустую свое
Аннели чуть ли не улыбалась, направляясь в больницу за собственным приговором. Ведь решение уже было принято ею.
Если ей суждено умереть, то пускай и они сдохнут!
Консультация вылилась в пространную беседу, которая проходила словно в тумане, так как Аннели никак не могла сосредоточиться на всех этих немыслимых, но вполне реальных словах. Такие понятия, как сигнальные лимфоузлы, сцинтиграфия, рентген, электрокардиограммы и химиотерапия, проскальзывали мимо ее сознания. Она просто сидела и дожидалась окончательного и бесповоротного приговора.
– Ваша раковая опухоль не содержит эстроген-рецепторов, а потому мы не можем лечить вас антигормонами, – сказала врач, тут же разъяснив свои слова. Мол, данная опухоль имеет третью степень злокачественности, а это самый опасный тип рака; в то же время размеры опухоли незначительны, так как ее удалось вовремя выявить, и после операции наверняка все будет замечательно.
Это длинное предложение, оканчивающееся словами «и после операции наверняка все будет замечательно», настораживало.
«Наверняка будет»! Что, черт возьми, стоит за этим «наверняка»?
Операция прошла очень быстро. В среду в восемь часов утра Аннели взяла больничный «из-за простуды». Подготовка к анестезии была назначена на девять ноль-ноль, операцию провели спустя пару часов, и ближе к вечеру она уже была дома. Все эти пертурбации обрушились на ее прежде совершенно размеренный образ жизни, и Аннели с трудом справлялась с эмоциями. Результаты гистологического анализа пришли, как назло, в пятницу, тринадцатого, через два дня после операции.
– В сигнальном лимфоузле не обнаружено раковых клеток, – огласили ей результат, в то время как сердце выпрыгивало у нее из груди. – Все указывает на то, что с большой вероятностью вас ожидает долгая счастливая жизнь, Анне-Лине Свенсен. – Врач даже позволила себе слегка улыбнуться. – Мы провели операцию с сохранением грудной железы, так что вы можете рассчитывать на быстрое заживление, если будете внимательно следовать нашим указаниям. А затем мы проведем реабилитацию.
– Нет, я все никак не поправлюсь. Дурное дело эта простуда. Конечно, я могла бы прийти в офис, но боюсь заразить окружающих. Так что можно мне выйти на следующей неделе, чтобы уж точно выздороветь?
Начальница отдела как-то нерешительно ответила ей в телефонную трубку, что опасность заражения была бы совсем некстати в их конторе, а потому пускай Анне-Лине как следует лечится дома. А в офисе будут с нетерпением ждать ее возвращения после Троицы.
Аннели положила трубку и почувствовала, как ее губы расплываются в улыбке. Она испытывала страх смерти и поэтому решила отомстить девушкам, которые не представляли собой никакой ценности для общества, – а теперь оказалось, что она, судя по всему, пока не умирает. Ей предстоят сеансы облучения, от которых пересохнет кожа и нахлынет жуткая усталость, но какое отношение имеет все это к ее плану мести в отношении Ясмин, Камиллы, Мишель и как там зовут остальных, будь они прокляты? Никакого!