Селлтирианд. Путь скитальца
Шрифт:
Невозмутимо наблюдая, как заходили желваки на скулах Керрика, магистр про себя отметил, что первый ученик держит удар, и прямые оскорбления не выбивают почву из-под его ног. Затем помолчав, спокойно продолжил:
– И да, спасибо, я прекрасно осведомлен о твоих способностях, но не забывайся. За мглою вполне может быть то, с чем справиться тебе не под силу. А твои рассуждения об Изначальном напоминают меня самого, когда я был лет на сорок младше и на порядок глупее. С сущностью таких порядков не совладает и весь Магистрат с Селлтириандом впридачу. Кстати о них, – прервал Лагранн жестом руки открывшего рот адепта, – вполне логично, что
– С этими серыми псами у нас старые счеты! Как можно забыть об их отказе признания Магистрата как единого хранителя мира и стражей селлестила в королевстве! А их наглая уверенность в том, что члены Серого Ордена (сборище из ума выживших стариков и бродяг всевозможного покроя) являются последними потомками Серебряных Стражей! Более того, эти серые бунтари в окрытую называют короля узурпатором, и напрямую не согласны оказывать помощь королевскому дому! Да всех этих отбросов уже давно следовало на столбах перевешать, раз и навсегда показав, кто здесь истинные наследники селлестила!
Магистр, терпеливо наблюдавший за столь бурной и продолжительной тирадой, выглядел утомленным. Он был явно раздражен напористостью ученика, хоть и виду старался не подавать.
– И что же вы, юноша, предлагаете? – язвительно усмехнулся Лагранн. – Развязать войну, ударить по ослабленному Ордену, когда они более всего не готовы, и уничтожить их раз и навсегда? А не думал ли ты, что силы, пробудившие болота, могут быть куда опаснее всех Хранителей вместе взятых. Так почему бы нам не дать возможность скитальцам принять на себя первый удар? Использовать их как защитный барьер, и, исходя из последствий, попытаться понять, что же все-таки зарождается в топях.
Керрик нервно зашагал вдоль комнаты, затем, резко остановившись, едва ли не выкрикнул:
– Да ведь они заберут всю эту силу себе! Только себе… Понимаете! Не останови их сейчас, кто знает, какую мощь и какие знания получат они за этой непроницаемой мглою!
– Если только не будут уничтожены самим источником, – спокойно ответил Лагранн. – Орден архаичен. Они никогда не станут принимать те дары, которые покажутся им проявлением зла или тьмы. Ты и сам прекрасно знаешь их догматы. Потому я по-прежнему уверен, что мой план – единственно верный. Забудь всю ту чепуху, о которой сейчас мне поведал, и сделаем вид, что этого бесполезного разговора не было!
Керрик молча пожирал глазами магистра, прикусив нижнюю губу. По его подрагивающему лицу было понятно, что он с трудом сдерживает себя. Наконец, видно приняв решение, адепт сухо кивнул и направился к выходу. У самой двери он обернулся и процедил сквозь зубы:
– Вы ведь понимаете, учитель, если этот бальтор споется с серыми в болотах, его верность вам, магистр, и вашему золоту можно будет смело ставить под сомнение. Тогда мы ничего не узнаем, и это позволит Ордену играть с нами по своим правилам!
– Да, этот момент я тоже учел, – недовольно сверкнул глазами Лагранн, – и, если бы не твои скорые суждения и неуемная жажда крови, возможно, ты бы и сам увидел простое решение этой проблемы. А пока, я запрещаю тебе самостоятельно вмешиваться в этот вопрос и собирать экспедицию к болотам. Вплоть до моих новых указаний! – сказав это, Магистр снова склонился над столом, дав понять, что данный разговор окончен.
Краем глаза он успел заметить, как метнувшись вихрем к выходу, Керрик с яростью грохнул за собой дверью. «Все-таки он еще молод, и далеко не так опытен, как о себе возомнил. Не в каждой игре способен просчитать все шаги наперед», – по-отечески подумал тогда магистр.
И сейчас, спустя две недели после состоявшегося разговора, стоя у высокого окна, Лагранн сожалел, что не велел вести круглосуточное наблюдение за своим воспитанником. Кража припасов, оружия, четверых коней, исчезновение Керрика с его двумя доверенными людьми – вот чем поплатился магистр за чрезмерную уверенность во власти над адептом. Да еще ко всему пропал королевский писарь, прибывший сюда с донесениями из резиденции Вараллианда, неизвестно зачем понадобившийся беглецу.
Неслышно вздохнув и взглянув на уходящую к горизонту иссиня-черную дрожь, тронутую золотистым сиянием умиротворенного солнца, Лагранн приметил прекрасный трехмачтовый парусник далеко на горизонте, схожий по очертаниям на торговый корабль, гордо расправивший паруса по ветру. На какую-то долю секунды магистр представил себя на его палубе. Все недописанные указы, неотложные назначения, козни и интриги смывал с его лица соленый морской ветер и, надувая полотно парусов, вел его, снова молодого и беззаботного матроса, навстречу свободе.
С усилием отогнав от себя химеру давно уже позабытой жизни, Лагранн улыбнулся и, сложив руки за спиной, направился к столу. Вопросы, вернувшие его к действительности, требовали немедленных решений. Усевшись за стул и нависнув над незадачливым поручением, которому так и не предстояло быть выполненным, с минуту смотрел в бумагу невидящим взглядом, затем внезапно хлопнул рукой по столу. Мысль, посетившая его изощренный ум, была отчасти рискованна, но сейчас магистр был готов на все. Весь его план мог пойти под откос из-за бессмысленного бунта Керрика. Взяв колокольчик, он позвонил несколько раз, ожидая своего камердинера. Через пару минут в комнату неслышно вошел слуга.
Магистр коротко бросил:
– Голтена Вик’Дерна, немедленно!
Камердинер поклонился и застыл на несколько мгновений в преддверии следующих поручений. За долгие годы он достаточно хорошо изучил переменчивость настроения Верховного магистра. Потому считал поспешные действия не всегда самыми верными. Прождав и убедившись, что таковых больше не будет, молча и бесшумно направился к выходу. Минуты текли за минутами, и Лагранн уже начал терять терпение.
Наконец дверь отворилась, и в кабинет размашистыми шагами вошел человек немного выше среднего роста, одетый в походный, но опрятный камзол темно-синего цвета с наглухо застегнутым воротником. Встав точно напротив стола, он с достоинством поклонился откинувшемуся на спинку кресла Лагранну.
Магистр пристально и неспешно изучал своего лучшего поверенного в решении самых щепетильных вопросов. У вошедшего была бледного цвета кожа и водянистые голубые глаза. Голову украшали темные волосы, аккуратно уложенные назад. Небольшая подстриженная бородка и точеные черты узкого лица указывали на его аристократическое происхождение. Но манера движений и жестокость взгляда выдавали в нем человека, привыкшего иметь дело с насилием. Лагранн завербовал его лично. Благодаря своему острому уму и не менее острому клинку Голтена, тогда еще первый адепт силой и ухищрениями расчищал свой путь к вершине башни Магистрата. С тех пор их связывало множество совместных интересов и тайн, что только укрепляло взаимное доверие друг к другу.