Семь ангелов
Шрифт:
Игоря Петровича госпитализировали силой. В результате операции у одного полицейского была сломана челюсть, под глазом другого красовался здоровый фингал. И все-таки Комндом проверил насчет «красного света». Ничего похожего на следы возгорания в кабинете Климова обнаружено не было. Камин давно не топили, дымовых шашек не зажигали. «Русский явно сошел с ума», – констатировал комиссар.
Теперь, после уколов успокоительного, Игорь Петрович вроде бы унялся, хотя врачи благоразумно решили держать пациента в зафиксированном состоянии. Начальник охраны раз за разом прокручивал в голове тот день. Он хорошо помнил, как они с боссом садились в Лионе в «Майбах». За границей Климов позволял себе ездить на сверхдорогих лимузинах, которые никогда не использовал в России, чтобы не злить вертикаль. Все было как обычно. Климов молчал, читал журнал «Джентльмен», даже процитировал несколько понравившихся ему мест:
– «Одряхлев, восклицательный знак становится вопросительным». Классно сказано. Или вот еще: «Если вы прожили год и видели смену времен – зимы,
Потом они приехали в Авиньон. Никаких распоряжений Климов не оставил, только сказал, что сегодня же может отправиться в Лондон. Игорь Петрович попытался припомнить, не сделал ли он чего лишнего или неосторожного, но все было, как обычно, тип-топ.
Неаполь, лето Господне 1345, месяца ноября 5-й день
Долго не писал сюда, чему были свои причины. К удивлению моему, госпожа Иоанна не только не наказала Людовика за совершенное преступление, но даже никого из его людей, хотя, по правде сказать, мудро было бы предать этих злодеев жестокой казни. Зрелищем этим уняла бы кровавую жажду толпы и отвлекла ее внимание от собственной персоны. Будто не нашла бы она другого любовника взамен ничтожного Людовика. Но этого не случилось. Воистину глупость сильных мира сего – большая помощница в наших замыслах.
Народу объявили, что короля убили неизвестные лица. Никто, конечно, этому не поверил. В тот же день на рынке поймали бродягу, который возмущал народ слухами, будто сама госпожа Иоанна кромсала ножом несчастного своего мужа, пока Людовик со товарищи держал его. Бродягу следовало бросить в тюрьму, но госпожа Иоанна повелела лишить его языка, а потом высечь. Для народа другого доказательства ее вины уже было не нужно. На следующий день весь Неаполь был охвачен слухами. Некоторые же вполне почтенные граждане стали собираться в группы и требовать справедливого суда над убийцами. Стражники попытались было задержать кого-то из смутьянов, но народ их отбил и с ликованием носил на руках по улицам, словно героев. Как часто случается, кто-то сочинил песню о добром короле Андрее, прекрасном, как Антиной, кротком, как агнец, и мудром, как Соломон, что от начала и до конца было вздором. Покойник был уродлив, заносчив и глуп, но кого теперь интересовала правда. Песню пел весь город по тавернам и рынкам. Люди ведь любят творить себе кумиров, особенно из тех, которых, как они считают, несправедливо умертвили. Одной якобы парализованной старухе было видение явиться на могилу короля Андрея. Ее принесли, положили на каменную плиту, и она, полностью излечившись, пошла восвояси на собственных ногах. Вскоре туда устремились все косые, бесплодные и хромые в пустой надежде на помощь и заступничество.
Наконец, у королевы проснулся разум. Ее советники приказали схватить одного из слуг короля Андрея, объявили его убийцей и возили в клетке по городу, прижигая раскаленным железом. Делали они это якобы затем, чтобы весь народ услышал признания в страшном преступлении. Но несчастный только мычал, ибо, по тайному приказу, ему заблаговременно отрезали язык. Надо сказать, затея эта показалась мне очень полезной. Ведь для народа зрелище важнее истины, особенно когда пытаешься истину скрыть. Однако вскоре поползли слухи о том, что наказали невиновного. В народе стали называть имена едва ли не всех знатных господ этого королевства, якобы замешанных в убийстве государя.
И что же наша златокудрая королева? А ничего. Иоанна, не дожидаясь окончания траура по мужу и не разрешившись от бремени – ведь носила она под сердцем ребенка, – заявила, что собирается второй раз выйти замуж. Воистину глупы женщины. Только из снисхождения к их скудоумию наградил Господь женщин плавными формами, нежной кожей, упругими выпуклостями и полными неги отверстиями. Иначе кто из мужчин обратил бы внимание на эти бессмысленные, пустые и ничтожные создания. Как только королева заявила о своих намерениях, первым в очереди к ее руке оказался принц Роберт из Таранто, старший брат того злосчастного Людовика. Ведь привык он везде быть первым. И не мог теперь допустить, чтобы королева досталась кому-то еще, особенно младшему в семье. Приехал тот Роберт в королевский замок, сидя на белом коне, словно уже считал себя государем. Вся сбруя, платье и даже волосы принца были усыпаны жемчугом и драгоценными камнями в пустой надежде затмить собою солнце. Камни разглядели мы и в ушах Роберта, к которым на манер женщин прицепил он серьги. Со встречавшими его принц говорил милостиво и снисходительно, полагая, что так обычно разговаривают короли со своими подданными. Иоанне преподнес он щедрые подарки и прочел стихи собственного сочинения, смысл которых сводился к следующему: я так красив, богат и знатен, что тебе, никому не нужной дурнушке и нищенке, сильно повезло. Королева все это выслушала с улыбкой, но ответила уклончиво, дескать, польщена столь благородным предложением от столь прекрасного юноши, согласившегося призреть бедную вдову. Роберт был так доволен собой, что не заметил насмешки в голосе Иоанны, но, напротив, поспешил распространить по городу весть о предстоящей свадьбе. И даже написал об этом нашему господину папе.
Людовик, услышав о бракосочетании королевы, которую считал своей, пришел в ярость. Особенно его задело, что избранником назвала она старшего брата, которому и так досталось в этой жизни все по праву первородства. Людовик явился к Иоанне и в самых последних выражениях обругал и ее, и своего брата.
30
Упомянутый в Евангелии свадебный пир, на котором Иисус превратил воду в вино (Ин. 2, 1 – 11).
Поскольку в Неаполе стало небезопасно, отправил Клару, брюхо которой заметно округлилось, к матери ее, в деревню Ашея. Выдал ей порядочное содержание в двадцать флоринов. На стол и вино потрачено десять флоринов. Причина такой расточительности – скука, а также брожение телесных соков, не находящих выхода. Ведь брюхо той Клары столь велико, что не мог возлечь на нее для расслабления. Вот и приходилось заливать внутренний пламень вином. Наш медик по имени Мордехай предлагает в лечебных целях собственной рукой выпускать соки. Но он так говорит, поскольку иудеи всегда следовали мерзостному обычаю проклятого Онана. Что не удивительно, ибо мало найдется в мире женщин, готовых разделить ложе со столь уродливыми мужчинами, каковыми являются все иудеи. За рукоблудие и другие свои преступления будут в свое время по справедливости наказаны.
Неаполь, лето Господне 1346, месяца января 15-й день
В декабре королева Иоанна благополучно разрешилась от бремени. Я присутствовал при этом деле и молил Создателя лишь об одном, чтобы ребенок не был черным и хвостатым. Ведь встречалась она с мавром, пока не остановила свой выбор на Людовике. Хвала Господу, у Иоанны родился белый мальчик. По сморщенной его мордашке не смог установить, похож он на убитого короля или кого-то из принцев Таранто. Ибо, думаем, на ложе ее побывал не только злосчастный Людовик, но и брат его Роберт. Чтобы умаслить венгров, младенца назвали в честь деда Андрея Карлом Мартеллом [31] . Венгров это известие нисколько не обрадовало, ибо не хотели они передавать трон сыну Иоанны, но намеревались заполучить его сами. Ведь король Венгерский по имени Людовик [32] приходился Андрею старшим братом, а лет ему исполнилось двадцать.
31
Именно от Карла Мартелла (+1295) происходила венгерская ветвь Анжуйского дома.
32
Людовик, король Венгерский (1342–1382), был внуком Карла Мартелла.
Не было времени рассказать, как сразу после убийства Андрея попросил одного честного слугу, который служил покойнику, написать письмо королю Венгерскому. Праведное желание того слуги поддержал я суммой в десять флоринов. Не составило особого труда убедить его поведать королю Венгерскому, будто бы сама Иоанна придумала убить мужа. Злодейство же осуществила она при помощи сеньора дикого нрава, ею же и соблазненного в нарушении святых обетов брака. Остальное было изложено по правде, ибо сам слуга при этом присутствовал, разбуженный криками пьяных мужиков. Просил его не упустить ни одной яркой детали, каковых было немало, но и добавил кое-что. Мордехай рассказал нам, что в момент повешения, как он не раз видел – ибо часто покупал трупы казненных для своих исследований, – происходит извержение всех внутренних соков: мочи, спермы и кала. Сам я не уверен, так ли это было, когда душили короля Андрея, но слуге продиктовал, что несчастный король висел на веревке с обнаженным срамом, а по ногам его стекали экскременты. Пока сочинял это, представил себе, как должен багроветь король Венгерский. Чтобы от людей бесхитростных добиться нужного, недостаточно сухим языком изложить суть событий. Надо найти такую деталь, которая поразит их воображение и заставит действовать яростно и безрассудно. Замысел мой достиг своей цели. Король Венгерский публично обвинил Иоанну в убийстве мужа и покрытии соучастников злодейства, о чем он писал нашему господину папе. Король также заявил, что папа должен благословить его, Людовика Венгерского, занять трон убитого брата, который принадлежит ему по праву крови и по справедливости. Слышал еще, что готов он прийти в Неаполь с великой армией, чтобы покарать преступников и возложить на себя корону этого королевства.