Семь цветов радуги
Шрифт:
Девушка молчала.
— Оля, — робко обратился к ней Багрецов, — простите, что я вас так называю, только по имени… Мне хотелось выяснить довольно любопытное явление. Мой друг был вчера взволнован встречей…
— С кем?
— Видите ли… — замялся Багрецов, — в этом виновата девушка.
— Или я ничего не понимаю, — насмешливо заметила Ольга, — или?.. Вы когда приехали?
— Вчера.
— И в этот же вечер ваш друг стал интересоваться нашими девчатами?
— Не судите Бабкина слишком строго. Я тоже никак не могу забыть эту девушку, которую встретил вчера на холме.
— Какая
— Очень похожа на вас, — отчеканил Багрецов. — Я не успел рассмотреть, потому что она неожиданно исчезла.
Девушка внимательно посмотрела на техника, как бы стараясь прочесть в его глазах, что он еще скажет, затем вежливо осведомилась:
— Исчезла? Каким же образом?
— Вот об этом я и хотел у вас узнать.
Ольга взяла в рот актинидию, поморщилась, словно от оскомины, и сказала:
— Приходите сегодня в наш клуб, — на бревна.
ГЛАВА 4
«ЧЕРТЕЖ МЕЧТЫ»
И у нас
и у массы
и мысль одна
и одна
генеральная линия.
В. Маяковский
На улице, где должен строиться клуб, уже лежали кирпичи и бревна. Молодежь почти каждый вечер, особенно в субботние и воскресные вечера, собиралась сюда повеселиться. На березу подвешивали лампочку, включали радиолу, и над полями неслись вальсы и польки. На вытоптанной, как ток, площадке кружились пары.
Вадим пришел в «клуб на бревнах» поздно. Весь вечер он дожидался Бабкина, который после обеда куда-то исчез.
Скучно было Багрецову. Его словно не замечали. Девчата смеялись, перешептываясь между собой. (Стеша права: в Девичьей поляне девушки на редкость хороши.) Парни держались обособленной кучкой. Их действительно оказалось немного. Никому не было дела до приехавшего московского гостя.
Он сидел на бревнах и чертил прутиком по земле. Хрипела радиола: видимо, позабыли сменить иголку. Кружились девушки. Их легкие платья трепетали, как крылья мотыльков.
«ОКБ»… «ОКБ»… — чертил на земле Багрецов.
Лампочка мигала. «Ежедневная порция энергии предназначалась таинственному «ОКБ». Что бы это могло значить?» — размышлял Вадим. Он вспомнил, что по графику, вывешенному на стене в комнате Ольги, электростанция работала по несколько часов в день только для «ОКБ». Значит, это что-то очень важное.
— Приглашайте девушек, Вадим Сергеевич, — услышал он знакомый голос.
Это была Стеша. В первый момент Багрецов не узнал ее. Уж очень странным ему показался контраст между босоногой девчонкой, с косичками, в вылинявшем коротком платьице не по росту, и «великолепной красавицей», которая сейчас стояла перед ним. На ней было ярко-зеленое блестящее платье, черным лаком сияли туфли на высоких тонких каблуках.
— Садитесь, Стеша, — обрадованно предложил он. — Мне нужно у вас многое узнать.
Осторожным движением девушка подобрала платье и села рядом с Багрецовым.
— Стеша, скажите, у вас в колхозе партийная организация есть?
— Сейчас очень маленькая, потому как почти никого здесь не осталось из старых коммунистов, кроме председателя нашего колхоза Анны Егоровны Кудряшовой и Никифора Карповича Васютина. — Она по обыкновению быстро затараторила: Никифор Карпович на фронте был сильно ранен. Думали, не выживет, но он крепкий оказался. Теперь работает инструктором райкома, а живет больше всего у нас. В каждое дело вникает, все насквозь видит. Говорит нам: «Вы комсомольцы — сила. Докажите». Помогает во всем, сам вроде комсомольца, такой же неугомонный. Электростанцию нашу знаете?
— На холме? Видел…
— Опытная, — важно заметила Стеша. — Такой нигде нету. Это Никифор Карпович уговорил какой-то там институт поставить ее на пробу в наш колхоз.
— Вот как? — удивился Багрецов и подумал, что, быть может, и метеостанция, ради которой они сюда приехали, тоже поставлена в этом районе по просьбе Васютина. Впрочем, зачем колхозу нужна эта метеостанция, если все показатели принимаются и расшифровываются только в Москве?
— Еще один вопрос, Стеша, — обратился к ней Вадим. — Что это такое? — он прутиком указал на вычерченные им буквы.
Девушка нагнулась, словно стараясь лучше рассмотреть буквы, затем искоса взглянула на гостя.
— Не пойму, о чем вы спрашиваете, — нарочито небрежным тоном проговорила она, моргая коротенькими ресничками. — Это загадка, что ли?
— Может быть, вы поможете мне се разгадать? — оказал Вадим, внимательно наблюдая за девушкой. Он почувствовал, что она не хочет объяснить смысл этих букв. Вдруг за ними и скрывается таинственное исчезновение Ольги вчера на холме. А что это была она, теперь он не сомневался. Почему Стеша замалчивает то, что ей безусловно известно? Неужели и она и Ольга считают, что есть основания не доверять московским техникам? Что за тайна кроется в Девичьей поляне?
— А скажите, откуда вы взяли эти буквы? — спросила Стеша, взглянув на Багрецова.
— Из графика на стене, — едко заметил Вадим.
— Тогда я отгадала.
— Что же это означает?
— «Обыкновенные Крупные Буквы», — Стеша рассмеялась и вскочила с бревен. Идемте танцевать.
Вадим вежливо отказался. Он чувствовал себя обиженным.
Стеша упорхнула и даже не оглянулась. Через минуту она уже кружилась с каким-то парнем.
Среди танцующих бродил юноша с фотоаппаратом. Он уныло и неодобрительно косился на тусклую лампочку. На просьбы девушек сфотографировать их он только вздыхал и мрачно говорил: «При таком свете ничего не получится. Не та экспозиция…» Как потом узнал Вадим, юноша увлекался цветной фотографией. Большие портреты передовиков колхоза для доски почета заказывались только ему.
Возле бревен примостились два старичка. Они вынесли из хаты тонконогий столик и сейчас склонились над ним. На шахматной доске, как заметил Вадим, свирепствовал черный конь…
Багрецов хотел было уже подняться и уйти, не дождавшись ни Ольги, ни Бабкина, когда к нему, прихрамывая, подошел пожилой человек с палкой.
— А где же ваш товарищ? Уж не заболел ли с дороги? — участливо спросил он.
— Нет, спасибо, здоров. Садитесь, пожалуйста.
— Я-то вас знаю. Ну, а что касается меня, то фамилия моя Васютин… — Он пристроился на бревнах, положив около себя палку. — Так… Осмотреться вы уже успели? Прошу сказать чистосердечно, чего вам не хватает.