Семь дней Создателя
Шрифт:
— А теперь погладь — больно же.
Погладил. Рука сама тянулась вопреки здравому рассудку. Да и был ли он в ту минуту здравым?
— Никушка, посмотри, кто ко мне пристаёт.
— Сама ты Никушка, — говорит вторая сестричка и входит в беседку в таком же первозданном виде.
Всё, теперь я знаю к кому как обращаться — только бы из виду их не потерять. Дело в том, что у близняшек и имена одинаковые — Доминика и Вероника. Только первую ничуть не заботит, как её окликнут: хоть Домной, хоть Никушкой. а вот вторая на Никушку обижается, признаёт только — Вероника, Вера и их производные, позволяет —
— Тоже так хочу, — заявила Вероника, схватила мою руку и положила ладонью на…. ну, пониже спинки.
— Может вам массаж сделать?
— Было б здорово, — согласились сестрички. — Но как твоё ребро? Давай посмотрим.
Они стащили с меня штаны и рубашку, плавки и корсет.
— Да нет, в порядке твоё ребро — вон как торчит.
Тьфу! Мне стыдно, им хоть бы хны. Признаюсь, не боль сдала меня им в плен, а желание подурачиться. И мы дурачились. Сначала в беседке. Потом в пруду. Потом в ванной. Пили шампанское и дурачились. Потом в постели, где застал нас рассвет, и мы уснули. Проснулись и опять за прежнее — дурачиться. Об одежде вспомнили вечером, когда голод погнал нас в людные места.
Скажите, совсём Лёшка Гладышев опустился, ниже плинтуса совесть свою уронил — до несовершеннолетних родственниц добрался. Но есть оправдательные моменты, господа. Во-первых, по большому счёту мы не родственники. Во-вторых, моей инициативы совсем не было — жертва, так сказать, обстоятельств. В-третьих…. в-четвертых…. в-пятых…. Не случайная это связь, мужики. Двойняшки признались: давно влюблены в меня по уши. А я? А что я — я тоже. Ну, разве можно таких не любить — красивых, задорных, ласковых, умных, добрых…?
Они мне:
— Алекс, ты почему на Даше не женишься?
Я:
— Увы, женат.
И паспорт показываю.
— Как ты мог?
А потом:
— Алекс, а кого ты больше любишь — Любу или Дашу?
— Вас.
— Врёшь, конечно, но приятно.
Ещё позже:
— Алекс, ты за нас не томись — мы тебя любим не для женитьбы.
— Вообще-то девушки должны замуж выходить.
— Мы не хотим замуж — не один мужчина с тобой не сравнится.
— А чего вы хотите?
И они признались. Замуж выходить, значит расставаться. А они не хотят — хотят вместе поступить в Литературный институт и стать: Доминика — писателем (писательницей?), а Вероника — поэтом (поэтессой?). Показали свои работы. Не силён в эпистоляриях, чтобы сказать "здорово" — мне понравились. Тут же обещал продвинуть их на страницы периодических изданий и слово сдержал. Сестричкам эти мои затраты были как нельзя кстати — требовались при поступлении в Литературный институт списки опубликованных работ.
Подозреваю за спиной злобный шёпот: "Оплатил девкам дефлорацию". А мне плевать: говорите, думайте, что хотите — это моя жизнь и подстраивать её под чьё-то одобрение не собираюсь. Только что скажет мама, если узнает? А Даша? А Люба. Господи, как дальше жить?
В проекте по Камчатке тоже была своя изюминка. Экономической основой грандиозного проекта Национального Заповедника, занимающего весь полуостров, должен стать туризм. Сеть
Билли поднапрягся и выдал "на-гора" проект двигателя нового типа, на основе открытого им принципа аннигиляции — перехода материи в энергию — безотходного, бесшумного, высокоэкономичного. Причём, Билли предложил двигатель в принципе. Модификации могли быть всевозможные — от ракеты до мопеда — присобачивай и катайся.
Опять проблема — изобретение государственной важности, кому его сдать? Звоню Президенту, прошу личной встречи. Не отказывает.
Всё та же беседка. Президент глянул на заголовок, хмыкнул, пошелестел листами и отложил мой труд.
— Понятно.
— Есть один нюанс.
Беру проект в руки, нахожу нужное место, показываю. Патрон смотрит, читает, кивает.
— Так, так, так…..
Потом поднимает на меня глаза.
— Твоё?
Пожимаю плечами — а чьё же?
— Ты — гений, русский Да Винча. Только у Кастиль юридические заморочки с первым предложением, а тут новое…. Слушай, сделаем так: оформим тебе авторские права — всё честь по чести — и выкупим их во владение государству.
Пожал плечами — я не против.
— Такую сделку следует обмыть. Ты как?
Жму плечами.
— Язык проглотил? Бывает.
Патрон отсутствовал не долго. Принёс графинчик водки, рюмки, закуску — бутерброды с икрой, ветчиной, балычок севрюжный. Водка ледяная, балык во рту тает. Не успел прожевать, патрон уж вторую в руке держит.
— Никогда, Гладышев, не сидели мы с тобой вот так — по-русски, по-приятельски. И не скоро ещё присядем — дела, брат. Так что не таись, есть что за душой — выкладывай. По возрасту я тебе в отцы гожусь — пойму, и глупости не посоветую.
Потащила вторая рюмка мою душу наружу. Всё рассказал, во всём признался. Что имею связь с четырьмя женщинами, каждую люблю и боюсь потерять — и как всех сохранить возле себя ума не приложу. Президент слушал внимательно, не насмехался, не завидовал, только кивал — понимаю, мол, понимаю. Я умолк. Патрон налил по третьей, прищурился, посмотрел рюмку на солнечный свет, повертел в пальцах.
— Признаться, в любовь эту самую шибко-то не верю — так, страстишки меж людей. Сбежались, разбежались…. Это, Алексей, порядочность твоя природная говорит — и верно: отдалась тебе женщина, будь добр взвалить на плечи свои ответственность за судьбу её, и не важно, женаты вы иль случайно встретились. Вот так понимаю долг мужика перед природой и обществом. Женщина за потомство ответственна и, надо сказать, неплохо справляется. А мы, брат, с тобой — за женщину, которую покорили, приручили, полюбили. А в твоём случае что посоветовать? Если ты действительно любишь своих дам, не обделяй их правами на себя. С одной оформлен законный брак — хорошо. Обвенчайся с другой — возьми грех на душу. А с молоденькими заключи брачный контракт — это в моде сейчас. Послушайся моего совета, и душа успокоится, и женщины твои будут счастливы….