Семь грехов лорда Кроули
Шрифт:
– Благословите, преподобная мать, – затараторила она, поднимая на меня молящий взгляд.
Пока я переваривала произошедшее, только и сумела пробормотать: благословляю. Ожидала, что женщина поднимется на ноги, но не тут-то было. Она еще чего-то ждала.
Припомнив слова из книги, пришлось перекрестить и дать поцеловать крест на четках. Лишь тогда она, обрадованная, вскочила на ноги и, все так же кланяясь, ушла за стойку, бормоча, что обеспечит мне и сопровождающему меня лорду лучший ужин, вино, завтрак, если понадобится, найдет музыкантов,
– Номер! – поправил ее Кроули. – Один на двоих. Преподобная следует со мной для миссии очищения и обязана всегда присутствовать рядом.
– Мои поздравления со скорым бракосочетанием, милорд, – склонившись и перед ним, догадалась хозяйка, ни капли при этом не удивившись просьбе об одном номере. – Да пребудет с вами милость Божья во время исповедания!
Мне же оставалось мысленно выругаться.
Кажется, даже простые верующие люди были в курсе тонкостей обряда. Все, кроме меня, только сегодня о нем узнавшей, и Кроули – который был, похоже, еще дальше от религии, чем я.
Глава 5
Передо мной стояла тарелка с ароматным жарким из овощей и мяса птицы, бокал вина и душистый, только что из печи, слоеный пирог в качестве десерта.
А уж какие вокруг витали ароматы! Я не могла думать ни о чем другом, кроме как о еде.
Руки сами потянулись к приборам, а после вонзили вилку в аппетитную картошечку.
– А как же молитва? – вскинув брови, поинтересовался Кроули, сидящий напротив.
Стервец в отличие от меня никуда не спешил со своей жареной перепелкой и все еще возился, заправляя салфетку за воротник.
Вот гад! Он что, специально это делает, чтобы я подавилась от неожиданности и умерла прямо тут?
– Я произнесла ее мысленно, – с усилием проглотив первый кусок, ответила ему. – Но если вам очень необходимо, то дозволяю прочесть ее вслух, а я с удовольствием послушаю.
– Может, я вам и исповедоваться буду тоже мысленно? – предложил Кроули, наконец принимаясь за разделывание своего блюда. – А что? Мне безумно нравится эта идея. Будем сидеть наедине вечерами, я согласен даже по несколько часов кряду смотреть друг другу в глаза – я буду думать о своих грехах, а вы мне их прощать. Что скажете, преподобная?
– Я думаю, что вы неверно понимаете смысл обряда, – отложив вилку, решила прояснить я, припоминая все то, что сегодня вычитала в книге. – Очищение не достигается лишь разговором. Это высшая степень страдания, которую нужно испытать, а для этого следует открыть свою душу другому человеку. В вашей жизни, лорд Кроули, наверняка были поступки, которые тяготят вас. Они есть у каждого человека – то, что прячут в потаенных уголках души и даже сами не желают об этом вспоминать. И вот когда вы обнажите эти поступки передо мной, испытаете раскаяние – тогда мы вспомним этот разговор.
– Очень занимательно, но одну секундочку. – Кроули поднес ко рту кусочек перепелиного мяса, прожевал, запил вином, а после договорил: – А если у меня нет ничего такого в душе? Разумеется, я понимаю, что безгрешных не существует, и тем не менее… Я не такое уж чудовище.
– Об этом расскажете мне вечером, после ужина, лорд Кроули, – я тоже решила вернуться к еде, попутно договорив: – Начнем с вашего детства, уверена, вы грешили даже в самом раннем возрасте.
– Не думал, что вас заинтересуют пряники, украденные у смотрительницы приюта.
Я приподняла брови.
– Приюта? – уточнила на всякий случай.
– А вы разве не слышали? Я не принадлежу ни к одному из знатных родов. Выходец из народа, так сказать.
Я призадумалась, еще раз смерила взглядом мужчину.
Ему лет тридцать, может, чуть больше. Явно образован, одет изысканно, умеет поддержать беседу, знает этикет, имеет военную подготовку – выправку не скрыть.
У него тьма денег, его обожает народ и ненавидит, то бишь ненавидел мой отец. А еще у него титул лорда… И раз Кроули воспитывался в приюте, то стопроцентно купленный, что дозволялось в рамках закона за определенную, неприлично огромную сумму.
– Тогда тем более наши разговоры окажутся невероятно занимательными, лорд Кроули, – улыбнулась я. – Расскажете мне, откуда у выходца из народа столько денег, чтобы обеспечить себе свадьбу с принцессой.
Косточка от перепелиного крылышка треснула под вилкой лорда. Случайно или нет, сложно сказать, но улыбку с лица Кроули как ветром сдуло.
– Думаете, я не знаю, к чему вы клоните, аббатиса? Думаете, я идиот и не понимаю, зачем духовенство настаивает на обряде? – наклонившись через стол и чуть снизив голос, почти прошипел он.
Пришлось в очередной раз отложить вилку, точно так же перегнуться через стол, чтобы наши лица сблизились ровно настолько, что расстояние между ними определялось считанными сантиметрами.
– Рискните поделиться соображениями, лорд Кроули, – копируя его тон, ответила я. – А то, может быть, я не в курсе и что-то упустила за полгода странствий по миру с проповедями?
– Не прикидывайтесь, аббатиса, – продолжал шипеть он. – Все эти исповедания нужны духовникам, чтобы допечь меня лишний раз. Собираетесь промыть мне мозги вашими правильными речами, сломать, чтобы я выложил вам о себе все. А после управлять, как управляете сейчас королем. Так вот: не бывать этому. Или я не прав, аббатиса?
Он смотрел на меня открыто и с вызовом, обвинял в том, о чем я даже понятия не имела, но ответить все же пришлось:
– А зачем мы шепчемся? Я не глухая. Не стесняйтесь, лорд Кроули, если есть что сказать, говорите громче. Пусть все слышат. – Я выпрямилась, села ровно, вновь взяла в руки приборы и продолжила уже обычным голосом: – Что же касается вашего вопроса о правоте, то я могу со всей искренностью поклясться вам на любом артефакте, что понятия не имею, о каких заговорах против вас вы говорите.