Семь камней радуги
Шрифт:
Очнулся Макс лишь на пустыре, жадно вдыхая прохладный воздух. Развалины остались позади, и ему казалось, что все произошедшее было лишь галлюцинацией. Но тут в ухе что-то защекотало, он повернул голову и увидел сидящую на плече крысу.
– Ладно, я понял. Все было на самом деле, - сказал Макс и поставил Роки на землю.
Пес, пошатываясь, побрел в сторону постоялого двора. Вид у него был ошарашенный и очень виноватый. Но Максу и в голову не приходило его наказать. Он лишь радовался, что все обошлось. Ветер подул сильнее, начал накрапывать небольшой дождик. Роки приободрился и побежал
Дождь становился все сильнее, крупные капли стучали по макушке, стекали холодными струйками за шиворот. Наконец, показался приземистый барак постоялого двора. Сейчас он представлялся Максу самым прекрасным дворцом на свете. Он открыл скрипучую дверь, пропустил промокшего пса и сам зашел внутрь. Прокравшись на цыпочках в свою комнату, он увидел мирно спящих Эдика и Гольдштейна. Никто не заметил его отсутствия.
Сняв промокшую одежду, Макс развесил ее на спинке кровати, на которой храпел Лев Исаакович, отыскал в комнате что-то вроде полотенца, обтер трясущегося от холода пса, и улегся на свой топчан, закутавшись в плед. Роки подлез под плед и пристроился под боком, тесно прижавшись к Максу. Нельзя сказать, чтобы прикосновение отсыревшей шерсти и запах псины приводил Макса в восторг, но он мужественно терпел, памятуя о том, что несчастному пришлось сегодня пережить, и в душе надеясь, что это приключение сделает Роки хоть немного осторожнее.
Где-то поблизости раздался тихий шорох. Макс оглянулся. Из кармана куртки вылезала крыса, про которую он уже успел забыть. Тварь тоже промокла. Она встала на спинку кровати, встряхнулась, как собака, и направилась прямиком к топчану Макса. Усевшись ему на грудь, крыса уставилась Максу прямо в глаза.
– Что тебе надо?
– сонно спросил он, - Есть нечего. Покормлю тебя завтра.
Крыса внимательно выслушала и что-то пропищала.
– А кстати, как к тебе обращаться?
– озадачился Макс, - У крысиного народа имен нет. Так твой король сказал. Но я же должен как-то тебя называть. Значит, придется дать тебе имя.
У крысы был весьма одобрительный вид, как будто ей стало приятно, что у нее будет настоящее имя. Макс размышлял вслух:
– Прежде чем дать тебе имя, надо выяснить, мальчик ты или девочка? А, что скажешь?
При слове "мальчик" крыса очень оживилась и принялась вертеть головой.
– Ага, значит, ты крыс. Как же мне тебя назвать? Может, в честь друга? Есть у меня друг Тема. И Вовчик. Еще Леня.
Макс призадумался. Называть крыса именем друга показалось ему как-то не комильфо. Он мысленно перебирал разные имена, пока его не осенило:
– Я назову тебя Михалычем! В честь нашего физрука!
– Макс, давай поспим! Хватит с меня крыс!
– взмолился из-под пледа Роки.
– Хорошо, хорошо. Спи. И ты спи, Михалыч.
Крыс уютно устроился в складках пледа и закрыл хитрые глаза. Макс моментально уснул.
Глава 55.
– Крыса! Уберите крысу!
Макс открыл глаза и сел на своем топчане. В окна пробивался тусклый рассвет, с улицы доносился глухой шум дождя. Он завертел головой, спросонья пытаясь понять, кто и по какому поводу так громко вопит. Взгляд зацепился за Эдика, который съежился на своем топчане и, не отрывая глаз от перепуганного Михалыча, орал:
– Крыса! Крыса!
– Успокойся, это Михалыч, - сказал ему Макс, - Он ручной.
Эдик замолчал, потом недоверчиво спросил:
– Откуда ты его взял?
– Долго рассказывать. А ты что, крыс боишься?
– Очень, - признался Эдик, - Вчера еще сдержался, неудобно было перед девушками. А сегодня просыпаюсь, смотрю - она прямо на тебе сидит. Я и закричал.
На кровати заворочался Гольдштейн. Он открыл глаза и неодобрительно посмотрел сначала на Макса, затем на Эдика.
– Доброе утро, - поприветствовал его Макс.
Роки завозился под пледом, затем высунулся наружу, явив миру заспанную морду. Михалыч вскарабкался Максу на плечо и оттуда обозревал окрестности. Раздался стук в дверь, затем голос Виктории:
– Вставайте, пора ехать!
Одежда, разложенная для просушки, так и осталась сырой. Макс достал из мешка новый шерстяной костюм, а старый свернул в бесформенный ком и запихнул в мешок.
На кухне уже суетилась хозяйка, нетерпеливо поглядывая на дверь. Увидев Эдика, она расплылась в блаженной улыбке и торжественно поставила перед ним тарелку с большим пирогом. За завтраком Максу пришлось все-таки рассказать друзьям о своем ночном путешествии.
– Молодец, союзников собираешь, - похвалила его Виктория.
– Он пока еще не союзник, - поправил ее Макс, протягивая Михалычу кусочек пирога.
Крыс деликатно взял пирог двумя лапками и принялся грызть его, покрывая новый костюм Макса крошками.
– Какой славный, - опасливо протянула Милана.
– Да уж, - содрогнулся Эдик, - Очень симпатичный.
– Пора, - объявила Виктория и поднялась из-за стола.
Макс вернулся в комнату, собрал вещи, запихал в комбинезон объевшегося пирогами Роки, накинул плащ и вышел на улицу. Пес поплелся вслед за ним.
Как ни беден был постоялый двор, сейчас никому не хотелось его покидать. С неба сыпал мелкий дождь, порывы ветра превращали его капли в колючки, больно хлеставшие по лицу. Лошади ждали своих седоков, уныло понурив головы. Макс посадил Роки в мешок и вскочил на Малыша. Михалыч забрался куда-то под плащ и не высовывал оттуда носа.
Отряд тронулся к городским воротам. Макс оглянулся: сейчас, под тонкой сеткой дождя, Березань выглядела еще более убогой, чем вчера. Редкие прохожие, уныло ссутулившись, торопливо бежали по дощатым тротуарам, спеша домой, в уютное сытое тепло.
Миновав городские ворота, всадники поскакали по мокрой пустынной дороге. Вскоре мелкий дождь прекратился, ветер стих, и вокруг воцарилась гнетущая тишина. Небо становилось все темнее и темнее. Казалось, все замерло в ожидании бури, и даже грозовые тучи прекратили свое движение. Воздух стал густым и вязким, разлившаяся в нем влажность мешала дышать. Через несколько часов пути Максу стало казаться, что наступает ночь. Неподвижные тучи опускались все ниже и ниже, закрывая собой дневной свет. "Сейчас шарахнет!" - подумал Макс, и тут же услышал отдаленный раскат грома. Где-то очень далеко блеснула молния.