Семь камней радуги
Шрифт:
На руке отпечатался след собачьих зубов, а на правом плече сидел Михалыч и грыз Максу ухо. Роки, увидев, что Макс пришел в себя, спрыгнул на пол и принялся кусать Гольдштейна. Затем он вновь заскочил на кровать и злобно набросился на Эдика.
– Хватит, Михалыч, спасибо!
– сказал Макс, отрывая крыса от своего уха.
Несколько секунд он приходил в себя, пытаясь понять, что же с ним было, но потом шепот вернулся: "Это лишь сон. А когда ты проснешься, всех их не будет в живых. Умри, умри, умри…"
– А вот хрен тебе!
– воскликнул
На полу зашевелился Гольдштейн. Он сел и обвел комнату безумными глазами.
– Что это?
– хрипло спросил он.
– Не знаю. Надо девчонок посмотреть, - ответил Макс и, стараясь не слушать, что шепчет ему голос, вышел из комнаты.
Первое, что он увидел, выйдя на галерею - хрупкий девичий силуэт рядом с каменными перилами. Девушка некоторое время стояла, обессиленно прислонившись к перилам, затем начала медленно наклоняться вниз.
– Стой, дура!
– завопил Макс, забыв на секунду о своих страхах.
Он успел подбежать и схватить девушку за тонкую руку, но она уже перекинулась через перила, и теперь висела, удерживаемая Максом за запястье. Макс почувствовал, как ее рука начинает выскальзывать из его пальцев. Он протянул вторую руку и крикнул:
– Хватайся за меня!
Девушка подняла голову, и Макс увидел искаженное безумием лицо Миланы. Из широко раскрытых глаз текли слезы.
– Я не хочу жить, отпусти меня, - сказала она.
– Возьми меня за руку! Пожалуйста!
– взмолился Макс, - Все хорошо!
Он обеими руками вцепился в запястье Миланы и пытался подтянуть ее наверх.
– Я никому не нужна, мне лучше умереть!
– Не блажи! Ты мне нужна!
– пропыхтел Макс, стараясь вытащить девушку.
Сзади подбежал Гольдштейн и, перегнувшись через перила, схватил Милану за шиворот. Общими усилиями они втащили ее назад и, отдуваясь, присели на пол.
– Эдик совсем плох, - сообщил Гольдштейн.
– Надо убираться отсюда, - ответил Макс и направился в комнату девушек.
Виктория забилась в угол комнаты и тихо выла, глядя в пространство полными ужаса глазами. Аня держалась лучше, ее взгляд был осмысленным, но тело стрясала крупная дрожь. Она обессиленно прислонилась к стене. Макс обнял девушку и спросил:
– Ты как?
– Я чувствую ваш страх, - ответила она, - И еще чей-то гнев. Здесь есть еще кто-то, кроме нас.
– Собирайся, мы уходим, - сказал Макс и подошел к Виктории.
Он принялся трясти ее за плечи, но это не помогло. Виктория принялась царапать себе лицо, ее взгляд оставался отрешенным. В отчаянии Макс не нашел ничего лучше, чем залепить девушке пару звонких оплеух. Как ни странно, Виктория очнулась.
– Что происходит?
– спросила она.
– Не знаю, - мрачно ответил Макс, - Пойдем к Эдику, ему нужна помощь.
Милана и Гольдштейн, обнявшись, сидели на каменном полу галереи. Они выглядели напуганными, но хотя бы вменяемыми, что не могло не порадовать Макса. Вместе с Аней и Викторией он вошел в мужскую комнату. Роки встретил его отчаянным взглядом.
– Я ничего не могу с ним сделать, - пожаловался он, - Уже искусал всего, а толку никакого.
Эдик был в бреду, его глаза закатились, тело мелко дрожало. Он все время что-то бормотал сквозь стиснутые зубы. Виктория сняла с пояса флягу и перевернула ее над головой Эдика. Струя холодной воды оказала на него целительное воздействие: взгляд стал сфокусированным, и Эдик пришел в себя.
– Ну, слава богу. Собирайтесь, уходим, - сказал Макс, стараясь не прислушиваться к голосу, который продолжал нашептывать ему о смерти и одиночестве.
Виктория застыла, к чему-то прислушиваясь. Макс уже испугался было, что девушка собирается снова впасть в транс, но тут она воскликнула:
– Только не это!
– и побежала вниз по лестнице.
Виктория отодвинула засов на двери, рывком открыла ее и выбежала на улицу, под дождевые потоки. Через несколько минут она вернулась и хмуро сообщила:
– Придется остаться. Нам отсюда не выбраться.
Макс не совсем понял, что она имеет в виду, и вышел наружу. Сквозь пелену падающей с неба воды он увидел удручающую картину: пересохший ручеек превратился в могучую реку. Ее русло наполнилось мутной водой, которая бурлила и угрожала вырваться из своих берегов, неся на себе обломки вырванных ураганом деревьев. Макс обошел дом вокруг и убедился, что пригорок, на котором они находятся, превратился в остров. За те несколько минут, которые были затрачены на осмотр, он вымок насквозь. Чертыхаясь, Макс вернулся в дом.
– Что делать будем?
– спросила его Виктория.
– Спать нельзя, предлагаю до утра посидеть около камина. Там видно будет.
Снова в камине заплясали веселые язычки пламени. Все расселись вокруг, глядя на огонь. Макс устроился рядом с Аней и взял ее за руку. Некоторое время он сидел молча, сосредоточившись на своих мыслях, потом вновь услышал шепот: "Умри, умри, избавь себя от страданий…" Рука Ани напряглась, девушка замерла, уставившись в одну точку. Макс оглядел своих друзей. У всех снова был отсутствующий вид, на лицах застыла гримаса боли. Каждый замыкался в себе, переставая реагировать на окружающих. Макс понял, что если каждый будет переживать свой страх в одиночку, то им никогда не выбраться из проклятого дома.
– Не молчите, говорите что-нибудь, возьмитесь за руки!
– закричал он, - Смотрите друг на друга!
– В самом деле, давайте поговорим, - поддержала его Аня.
– Хорошо, тогда я первая, - решительно ответила Виктория.
Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и сказала:
– Я не знаю, как вы, но я слышу шепот, который уговаривает меня покончить с собой.
– Что он говорит?
– спросил Макс.
– Он говорит… - девушка замялась, потом, решившись, продолжила, - Что вы рано или поздно предадите меня. Вы все, и Гарт, и граф. И я останусь одна. Ведь у меня больше никого нет. Предательство - это то, чего я боюсь больше всего на свете.