Семь капель счастья
Шрифт:
Он тогда не отпустил её просто так, вызвал такси, и Инку довезли до дома. Но их отношения всё равно закончились – от одного взгляда на Андрея к горлу подступала та самая тошнота, и приходилось делать несколько вдохов, чтобы отпустило. Почти так же Инку мутило от мысли об интимных отношениях с кем-нибудь ещё. Тошнота словно нашёптывала: «К чему с кем бы то ни было гулять-встречаться-целоваться, если потом тебя могут взять и отыметь на каком-нибудь кухонном столе? Или даже пусть не на столе, на диване – какая разница, где чувствовать себя куском мяса, приспособлением для разрядки мужской похоти?» Иногда Инка пыталась понять, неужели все женщины проходят
«Интересно, а этот Николай Евгеньевич тоже в постели превращается в животное?» – вдруг подумалось Инке. Она попыталась себе представить, как бы это было, но представлялось плохо. Однако от мыслей не затошнило, только пальцы отозвались покалыванием. Она удивилась и прислушалась к своим ощущениям. И тут её окликнули:
– Инна!
Она оглянулась и оторопела. У обочины остановилась иномарка – Инка машинально отметила тёмно-зелёный, в черноту, цвет – и из неё выглядывал Николай Евгеньевич. «Помяни чёрта»… – мелькнуло в голове, а «чёрт» сказал, выходя из машины:
– Инна, я глазам своим не верю! Смотрю, бредёт вдоль дороги эдакая тургеневская барышня, а это – вы! Садитесь, я вас до дома подвезу!
Инка помедлила пару секунд и решилась:
– Ладно, везите. Только мне далеко, через весь город.
– Ничего не имею против!
Он обежал машину, придержал дверцу, дождался, пока Инка сядет, аккуратно прихлопнул и вернулся на водительское место.
– Показывайте мне дорогу, я ещё слишком плохо знаю Нижний.
– До перекрёстка прямо, потом налево,– скомандовала Инка. – А вы откуда приехали?
– Я москвич.
Николай Евгеньевич добавил обдув из кондиционера и включил музыку. Что-то приятное, инструментальное. «Не шансон и не попса!» – зачла ему Инка плюс.
– Живу здесь вторую неделю, и только увидев вас понял, что слишком закрутился с делами и что так жить нельзя.
– Как жить нельзя? – глянула на него Инка, удивившись, что и она минут десять назад думала о своей жизни примерно такими же словами.
– А так, что всё время работа и работа, а жизнь пролетает мимо. И ты вдруг понимаешь, что молодость давно позади, когда однажды хорошенькая девушка сообщает тебе, что предпочитает мыть окна, а не провести с тобой вечер!
– Но я действительно обещала бабушке помочь с окнами! – рассмешила Инку его гротесково-скорбная жалоба. – У нас в семье не принято отмахиваться от обещаний. А на свидание вы Оксану позовите. Она весёлая, и вообще…
– Больше подходит мне по возрасту? – угадал Николай Евгеньевич, и Инка неопределённо дёрнула плечом. – Уверен, что Оксана замечательная женщина, только слишком уж яркая и напористая. Мне такие не нравятся. Мне нравятся такие женщины, как вы.
– Молодые, глупые, покорные? – попыталась угадать Инка.
– Глубокие, содержательные, тонко чувствующие, – не согласился Николай Евгеньевич, и Инка подумала, что он начинает ей нравиться. А тот словно почувствовал что-то:
– Инна, у меня есть предложение. Только не спешите отказываться! Я довезу вас до дома, договорюсь с вашей бабушкой, чтобы она вас отпустила, и вы всё-таки покажете мне Нижний Новгород. Обещаю вести себя прилично и вернуть вас домой точно в срок.
– Срок – к одиннадцати, – решилась Инка. – Только учтите, с моей бабулей не так-то просто договориться, и многого я вам не покажу. Я домоседка и не очень-то знаю здешние весёлые места.
– Значит, будем изучать их вместе!– обрадовался Николай Евгеньевич. – Показывайте, куда ехать дальше.
– Теперь через мост, – скомандовала Инка и стала наблюдать, как на них надвигается панорама кремля.
Глава 2
– Ты что, издеваешься надо мной? Ты бы ещё похоронный марш выбрала!
Оксана сжала губы, приобретая склочно-сварливый вид, и Инка вздохнула. Ну вот, опять началось…
– Оксана, причём тут похоронный марш? Это же фокстрот, «Маленький цветок», и он очень хорошо ложится в тему. Ролик ведь про ресторан в стиле ретро!
– А от твоей музыки создаётся впечатление, что это не ресторан, а богадельня какая-то! И если что и ложится под этот фокстрот, так это покойники по гробам! И там переворачиваются!
Оксана была не права, и знала, что была не права, и Инка видела, что та знает… Хороший был фокстрот – медленный, тягучий, хит шестидесятых годов. Инка нашла его на старой бабушкиной пластинке, послушала на старом бабушкином проигрывателе и так впечатлилась, что кинула запрос в Интернет. Нашла в поиске сайт, где была эта мелодия, сохранила её в своей фонотеке. И когда Петька, прямой и непосредственный их начальник, попросил Инку «пособить Оксаночке и подобрать стильную музычку для перспективного клиента», а Инка увидела отснятый материал (бархатные портьеры, скатерти с кистями, стулья с гнутыми ножками, мужчины с проборами и галстуками-бабочками, женщины с голыми плечами, томно сжимающие яркими ртами тонкие и длинные мундштуки с папиросками), «Маленький цветок» сам собой зазвучал в её голове. И скатерти, и кисти, и проборы, и голые плечи, и мундштуки в тонких пальцах замечательно ложились на этот хит времён бабушкиной молодости: та-та… та-та-та та-та… та-та –та та-та-та та-та та-та… Под эту мелодию хотелось искушать, увлекать, соблазнять, ускользать. А вовсе не в гробах переворачиваться.
– Оксан, ну перестань, хорошая ведь мелодия, – Инка сделала ещё одну попытку договориться. Но Оксана только трепетнула ноздрями и отрезала:
– Я сказала – не годится, значит – не годится. В конце концов, я тут режиссёр. Или ищи другую музыку, или я скажу Петьке, чтобы отдал мне Славика!
Она имела в виду второго звукорежиссёра, который обычно и занимался рекламными роликами, но в этот раз был жутко занят в каком-то очередном Петькином проекте.
– Оксан, а ты что, на молодых теперь западаешь? – раздался вдруг иронично-ленивый голос. Инка с Оксаной вздрогнули и оглянулись. Ирэна. Они в пылу спора умудрились про неё позабыть. Сидела себе тихо в уголочке, в наушниках, стучала пальцами по клавиатуре – сценарий писала и никого не слышала. И вот услышала, оказывается, подключилась, смотрит на Оксану, насмешливо выгнув бровь.
– В каком смысле – западаю? – растерялась сбитая с толку Оксана. Она разом перестала злиться, её губы перестали подбираться в нитку и распустились пухлым бутоном, а глаза широко открылись, утратив гневный прищур.
– Да слышу, ты тут размечталась, чтобы Славика тебе отдали. А ты у него спроси, захочет ли он тебе отдаться!
– Ирка, ты чего несёшь! Ты что, одурела? – захлопала глазами Оксана. Такого поворота разговора она не ожидала. Да и никаких лирических чувств к Славику, лохматому парню двадцати семи лет, не испытывала.