Семь кило баксов
Шрифт:
Первое, что увидела Полина, войдя в «Никосию», – висящие под потолком высушенные тыквы-погремушки. Интерьер был выдержан в деревенском стиле: неровные стены, выкрашенные белой краской, деревянные столы и лавки, какие обычно можно увидеть в тавернах, а для тех, кто привык восседать отдельно, – столь же грубые на вид стулья. На стене висит не очень искусно сделанный кистью народного художника портрет человека, в котором только знающий реалии Кипра зритель распознает первого президента республики
Посетителей не было – середина дня. Полина опустилась на стул. Ее присутствие, видимо, уже обнаружили. Шаги. Полина подняла голову. К ней приближалась тетя Галя собственной персоной. Так вот оно что! Ай да Маркелов!
– Здравствуй, Полина, – сказала тетя Галя. – Твой друг тебе подсказал, как меня найти?
– Какой друг?
– Ну, ди-джей этот.
– Хеджи?
– Да, я с ним встречалась.
– Ничего он мне не передавал. Решил, наверное, уберечь меня от нежелательных контактов, – невесело усмехнулась Полина.
– Погоди-ка! А как же ты тут оказалась?
– Маркелов подсказал.
– Какой Маркелов?
– Милиционер, который приезжал на Кипр.
У тети Гали вытянулось лицо.
– Значит, он знает, где вас искать, – сказала Полина. – Но не имеет к вам никаких претензий. Про то, что не имеет претензий, это он сам мне сказал. Ни вас он не собирается преследовать, ни Прокопова.
При упоминании о Прокопове Полина непроизвольно опустила глаза. Тетя Галя села напротив. Их разделял стол.
– Это хорошо, что ты пришла, – сказала тетя Галя. – Потому что нам есть о чем поговорить.
– Я не хочу ни о чем говорить!
– Полина! Это такая тема, что…
– Я знаю, что это за тема. Я все знаю.
– Что – все? – не поверила в возможность подобного тетя Галя.
– Про Прокопова, – сказала Полина. – И про себя. Вы ведь тоже… Не мамина родственница… Вы по прокоповской линии… Сестра ему, наверное?
Было заметно, что тетя Галя безуспешно пытается собрать свои разбежавшиеся мысли. Так бывает, когда предстоящий разговор выстраивается заранее, а потом вдруг открываются новые обстоятельства, и все домашние заготовки становятся ненужными, и приходится перестраиваться на ходу. Не у всех получается.
– Та-а-ак, – протянула она, нервно закуривая сигаретку и тем самым выгадывая время, чтобы собраться с мыслями. – И каким же таким образом тебе это стало известно?
– Почти случайно. Я поняла, что есть какая-то связь между… между ними… между Звонаревым и Прокоповым…
Тетя Галя бросила на Полину быстрый внимательный взгляд.
– И я решила докопаться до истины, – продолжала Полина. – Поговорила с людьми, которые их обоих знали. Которые учились вместе с ними.
Вот теперь для тети Гали картина происшедшего приобрела четкие
– Ну что ж, – вздохнула она. – Может быть, оно и к лучшему.
Кажется, она даже испытала облегчение от того, что ей не придется ничего объяснять.
– Я не уверена, что к лучшему, – покачала головой Полина. – Мне иногда кажется, что я совершила ужасную глупость.
– Почему же?
– Я по глупости, по невзрослой своей непосредственности заглянула туда, куда мне, может быть, и нельзя было заглядывать. Я недавно вспоминала эту икону в Кикко. Вы в Кикко бывали?
– Да.
– Там в церкви хранится икона, лик которой закрыт. И никто не имеет права заглянуть под покров. Мне рассказывали, что когда-то, очень давно, один из патриархов нарушил запрет. Он заглянул туда, куда заглядывать не имел права. Утолил неосторожное любопытство и за это был обречен на страдания. Вот и я себя сейчас чувствую, как тот патриарх. Есть такие вещи в жизни, которых лучше бы не знать. Потому что знать – это иногда очень больно.
– У каждой семьи есть свой скелет в шкафу, – задумчиво произнесла тетя Галя. – И с этим ничего не поделаешь.
Она посмотрела на Полину сквозь сигаретный дым.
– Там, на Кипре, я говорила ему, что он выбрал по отношению к тебе неверный тон. Что надо по-другому. Но разве ему что-то можно втолковать! – вздохнула. – Он очень тяжелый человек, безусловно. И у него такая биография… Ну, ты знаешь. Университетов он не кончал, и жизнь у него протекала в обстоятельствах, не способствующих приобретению хороших манер.
– Давайте не будем о нем! – попросила Полина. – Я не в курсе всех подробностей, но знаю, что он затеял всю эту возню – вокруг Олега Игоревича…
Вокруг Звонарева, так следовало понимать. А тетя Галя и не пыталась выгородить Прокопова.
– Да, это было, – признала она. – И с этой историей… я его предупреждала, что добром не кончится. А ему как вожжа под хвост попала. Хотя в чем-то я его понимаю, конечно. Он настоящий мужик, который не прощает.
– Но разве можно мстить за то, что было двадцать лет назад!
– Ты не поняла. Он не за то мстил, что было двадцать лет назад, а за то, что случилось недавно.
– А что случилось недавно?
– Гибель Маши.
Тетя Галя загасила окурок в пепельнице и сразу же закурила следующую сигарету.
– Глупо мстить за то, в чем человек не виноват, – сказала Полина, пряча глаза.
– Ты уже взрослая. И умная. И прекрасно знаешь, что твоя мама покончила с собой из-за Звонарева.
– Нет!
– Из-за Звонарева, – уверенно повторила тетя Галя. – Он третировал ее, подавлял. И, по большому счету, сломал ей жизнь. Она ведь тоже ему мстила за это.