Семь ключей от зазеркалья
Шрифт:
Можно было списать столь странные предпочтения в одежде на тюремное заключение и последующую нелюдимость, но не стоит кривить душой: я и прежде грешила подобными склонностями. Не исключено, что за них и пострадала: человека, который ведёт себя не как все, очень легко заподозрить в чём-нибудь преступном. Впрочем, преувеличивать роль моего тогдашнего эпатажа тоже не стоит: подставить меня постарались бы в любом случае…
Наскоро перекусив парой свежих булочек со специями (очко в пользу служанки), я вышла из дома и неспешной походкой направилась в сторону резиденции архиепископа. Если
Дом главы эльмиррской церкви, по сути — практически дворец, располагался по соседству с главным столичным храмом, купола какового посверкивали на солнце. Внутрь меня пропустили довольно быстро: заблаговременно справленных и вручённых мне давеча документов было для этой цели вполне достаточно. А вот дальше начались сложности. Меня проводили в небольшую комнату ожидания, предложили напитки и предоставили самой себе. Впрочем, ненадолго. Прошло минут пять, прежде чем в комнату вошёл мужчина, одетый в традиционную серебристую рясу с длинными рукавами, почти подметавшими пол. Специально проделанные прорези позволяли высвободить кисти рук, и служитель богов встал передо мной, сцепив пальцы в замок.
— Что привело тебя в этот дом, дочь моя? — спросил он, склоняя голову набок.
— Мне нужно поговорить с архиепископом.
В том, что ко мне вышел другой человек, рангом пониже, я не сомневалась ни на секунду. Об этом свидетельствовала как одежда, так и манера держать себя. Это был помощник, возможно, секретарь или кто-то вроде распорядителя, но точно не верховный священнослужитель.
— Увы, его святейшество чрезвычайно занят в эти дни.
— И всё-таки я очень хотела бы увидеть его святейшество, — веско проговорила я.
— Хорошо. Я передам вашу просьбу архиепископу. Но большего обещать не могу. Его святейшество действительно очень занят в эти дни. Боюсь, это может не слишком хорошо сказаться на его здоровье, — печально добавил он.
Я подумала, что в некотором смысле разделяю эти опасения. Как бы занятость главы церкви не привела к фатальным последствиям для здоровья, пусть не по тем причинам, которые имел в виду преданный помощник.
— Быть может, вы захотите передать архиепископу краткую записку с изложением вашего дела? — предложил церковник. — Это могло бы помочь.
— Хорошо, — кивнула я.
Пересела за соседний столик, на котором имелась как бумага, так и пишущие принадлежности, и вывела на шершавом прямоугольном листе несколько строк.
«Ваше святейшество,
Просим Вас уделить мне несколько минут Вашего бесценного времени.
Подробности нельзя доверить бумаге, но речь идёт о небезызвестном вам
артефакте. Я предполагаю, что Вашей жизни угрожает опасность.»
На этот раз ждать пришлось значительно дольше, но ответ снова меня не порадовал. Заслышав шаги, я понадеялась увидеть в дверном проёме
— Увы, — развёл руками он. — Его святейшество внимательно ознакомился с вашим письмом. Он просил передать, что чрезвычайно ценит вашу заботу о нём и то важное дело, которым вы занимаетесь. Но его сегодняшнее расписание никак не позволяет выделить время для дополнительной встречи. Архиепископ предлагает вам прийти к нему в пятницу и разделить с ним обеденную трапезу. Это позволит обсудить столь важную тему без излишней торопливости.
— Но, — я взволнованно вскочила на ноги, — дело не требует отлагательств. Речь идёт о его, архиепископа, жизни и смерти! Неужели он этого не понял?
— Он всё понимает, — примирительно, улыбаясь моей эмоциональности, ответствовал священник. — Но его удерживают слишком важные заботы. Сегодня он встречается с главами церквей нескольких государств. Есть также несколько дел частного характера, которые наш архиепископ не готов отложить. Речь идёт о тяжело больных людях, которые пришли сюда с просьбой об исцелении. В их случае не только часы, но и минуты ожидания могут стать роковыми.
Помощник немного помолчал, предоставляя мне возможность оценить важность причин вынужденной отсрочки.
— Его святейшество также просил передать, что понимает, о каком артефакте идёт речь, и постарается позаботиться о его сохранности. Что же касается охраны резиденции, то ею ведает дворцовая система безопасности. И, разумеется, если его величество сочтёт, что требуется внести какие-то изменения, архиепископ не будет возражать. Однако его святейшество считает, что и резиденцию, и храм охраняют достойнейшие люди, которые прекрасно справляются со своими обязанностями. Он не имеет никаких причин не доверять этим людям. Всё это, разумеется, его собственные слова. Что же касается возможной угрозы, архиепископ согласен, что такое предположение не лишено оснований, но считает, что на всё воля божья.
Я резко выдохнула. Очень хотелось в довесок закатить глаза и выругаться, в идеале не слишком цензурно, но этого я себе позволить не могла. Охотник мог нанести удар в любой момент. Казалось, мы его опередили, но теперь выходило, что он получал все шансы опередить нас.
Делать, однако же, было нечего, и я сочла за лучшее удалиться, впрочем, настойчиво протранслировав священнослужителю, что архиепископ или его представители должны обратиться ко мне в случае любых мало-мальски странных или подозрительных происшествий.
Погоду в столице я могла бы назвать тёплой, если бы не промозглый ветер, то забиравшийся под куртку и подхватывавший дремлющие на мостовых листья, то снова стихавший, как не бывало. Небо всё больше пряталось за облаками, но иногда и приоткрывалось, стеснительно поглядывая на шествующих по делам прохожих. Май — коварный месяц. Ни в чём нельзя быть уверенным до конца, нигде не стоит искать стабильности… Даже когда идёшь себе спокойно по городу, никого не трогаешь, есть шанс внезапно наткнуться посреди улицы на принца. Да, предполагаю, что шанс невысокий, но мне на этот раз «повезло».