Семь лепестков зла
Шрифт:
Альбина не выдержала и метнулась из кабинета прочь.
Упоминание о Владике всегда отдавалось болью в ее сердце. Он был таким милым, таким славным. И все начиналось у них так же мило и славно. Но потом…
Потом Владику пришла в голову мысль сделать ей предложение. И не где нибудь, а на Мальдивах. И он по неосторожности купил две путевки: себе и ей. И вручил их Альбине в торжественной обстановке, за ужином в ресторане. Она так перепугалась тогда, что еле досидела до конца вечера. Ответа ему конкретного, конечно же, не дала. Обещала подумать. А наутро уже
Издательство было солидное, запрос их насторожил, они схватили Владика за шиворот и протащили по всем имеющимся у них там ворсистым коврам. Потом додумались позвонить в отдел, приславший запрос. Там их соединили с Сучковым, он и прояснил ситуацию.
– Это моя юная сотрудница… – рассказывал он начальнику службы тамошней безопасности, оказавшемуся его знакомым по каким то давним совместным делам. – Пробивает своего воздыхателя. Больно уж он ей благополучным кажется. Боится, как бы чего не вышло…
Ничего и не вышло. Владик путевок у нее не забрал, но и не позвонил больше ни разу. А столкнувшись однажды с ней в гипермаркете, остолбенел в первое мгновение, потом побледнел, следом сунул обратно на полку бутылку дорогого коньяка и дал такого деру, что Альбина перепугалась, как бы парень не снес своим молодым сильным телом все попадающиеся на его пути прилавки.
Вот такая у нее вышла лавстори.
Были и еще, конечно, но какие то все неубедительные, смешные, продолжавшиеся по паре недель, редко когда – по полтора месяца. Дальше Владика, то есть до ее кровати, не дошел пока никто. И, если честно, не очень то и стремились. Боялись они ее, что ли?
Альбина прошла вверх по лестнице, потом вдоль длинного коридора до самого конца. Там, в тупике у маленького узкого окошка, отдышалась. Потом вернулась обратно тем же порядком, но уже не с той ретивостью.
Когда она вошла в кабинет, Сучков что то медленно печатал на компьютере, нацепив на кончик носа старомодные смешные очки. На нее он едва взглянул. Но минут через пять примирительно проворчал:
– Отчет вот печатаю по этому, так сказать, громкому делу! Еле-еле выходит буквы складывать. Терпеть не могу эту клавиатуру! Лучше бы уж от руки… Технологии, мать их!!!
Альбина молчала, хотя отчет прочитать не терпелось. Но она решила выдержать. Пусть. Пусть Михаил Иванович почувствует себя хоть немного виноватым. Взял моду задирать ее. А про Владика в последнее время вообще несчетное количество раз вспомнил. Ей же неприятно! Ей же даже немного больно! Неужели непонятно?!
– В общем, все, точка! – провозгласил через час Сучков и громко щелкнул по клавише с точкой на клавиатуре. – Состава преступления нет и быть не может!
– Вы дали такое заключение, как старший следователь? – Альбина недоверчиво скривила губы, подперев подбородок кулачком.
– Да. Есть возражения, коллега? – Сучков посмотрел на нее поверх смешных старомодных очков.
Она молча пожала плечами.
– Возражений нет! – улыбнулся ей примирительно Сучков. – Вот и умница! А чего ты так насторожилась то, не пойму? Заключение дано однозначное: смерть наступила
Альбина промолчала, нехотя с ним соглашаясь.
– А как им не возмущаться?! Ничего то он им оставить не успел. И все то досталось единственной по закону наследнице – молодой жене! Им это глубоко противно. Им это не нравится. А у меня к ним тут же ко всем вопрос – разве он умирать собирался? Разве думал, что издохнет, как алкаш какой то последний? Знаешь, какой ответ у меня тут же для них для всех?
– Какой?
– Пить надо меньше! И побольше внимания уделять своей молодой жене. И спать с ней в одной постели. А не отправлять на выходные к маме. А и ладно… И так долго провозились с алкашом этим. Дел невпроворот. Ты что сегодня вечером делать собираешься, девочка?
Альбина наморщила лоб, соображая. Мысли запрыгали с сумасшедшей скоростью.
Если так спросил, значит, хочет ее чем то нагрузить. Работа исключается, ничего срочного нет. Отчет он сам только что напечатал. Что тогда? Очередное знакомство ей готовит? Точно! Он еще вчера намекал на какое то семейное торжество и племянника, нагрянувшего неожиданно.
Михаил Иванович, Михаил Иванович, сколько можно?! Были уже и внучатые, и просто племянники, и соседские мальчишки, выросшие на глазах и приличную биографию имеющие. И случайные будто бы визиты к ним в кабинет случайных знакомых. И…
– Я занята, – настырно нагнула голову Альбина, пытаясь придумать на ходу какую нибудь объективную причину для отказа.
– Чем?
Он подозрительно щурился, помахивая отчетом: «Вот, мол, все уже сделано за тебя, милочка. Что придумаешь на этот раз?»
С Сучковым было непросто. Он пристанет – не отвяжешься. А если уже кому то ее в качестве новой знакомой посулил, то пиши пропало.
– Я собираюсь навестить новоиспеченную вдову, – вдруг пришло ей на ум то, о чем она еще мгновение назад и не думала.
– Зачем это? – Сучков поверить то поверил, но не понял – зачем.
– Так… Зайду проведать. Скажу, что последние штрихи к отчету собираю. Ну… Спрошу, может, она кого то подозревает?
– Уже спрашивали! – насупленно рыкнул Сучков. – Врешь неубедительно!
– Михаил Иванович, ну хочется мне взглянуть на нее в горе! Хоть убейте, хочется! – принялась она тут же верещать, сама начиная верить в то, что говорила. – Больно уж она на похоронах убивалась. Чрезвычайно просто! И на поминках в обморок пыталась падать.