Семь месяцев
Шрифт:
Всего десять минут назад мне хотелось взять его за горло и крепко сжать, просто чтобы избавиться от него. Но, я полагаю, что вернуться к старым привычкам легко. Нахуй тебя за такие привычки.
Майлз проводит рукой по лицу, испуская смесь из стона из вздоха, как будто он не знает, кричать ему или плакать. Его голубые глаза встречаются с моими, и я немного удивлена обнаружив, что он покраснел и вот-вот заплачет.
Мне это не нравится. Совсем не нравится.
Утешать людей — не мое, а утешать Майлза — тем более. Если он начнет плакать
— Я… ээ, — он прочищает горло, выталкивая из лёгких ещё одну волну воздуха. Это похоже на дуновение воздуха, которое люди выпускают, когда они начинают плакать и пытаются подавить слезы. — Я всегда думал, что женюсь на Милли. Я никогда не позволял себе думать дальше этого, представлять свою жизнь без нее. И даже после её смерти я никогда не думал об этом. Но две недели назад все изменилось.
— Почему?
Странно упоминать об этом. Он мог бы легко сказать что-то вроде того, что не думал об этом годами и только недавно понял, что, возможно, ему действительно придется двигаться дальше. Или солгать мне и сказать, что он не думает об этом. Но «две недели»? Это уже что-то конкретное.
— Знаешь, за пару дней до рождения Брук, у Милли было такое чувство, что вот-вот произойдет что-то плохое. Она продолжала настаивать на том, чтобы я пообещал ей не потерять себя, если вдруг она умрет при родах. Я отверг ее опасения, и говорил, что все будет хорошо, смотреться — говорит он вместо ответа на мой вопрос. Как обычно.
Он никогда не говорил мне об этом, и я не уверена, что мои родители вообще знали, что Милли чувствовала, что умрет. Какого хрена она ничего мне не сказала?
Что-то в том, что голос Майлза остаётся серьезным и не колеблется до грусти, позволяет мне поверить, что в этой истории есть нечто большее, чем просто рассказ. Но я до сих пор не понимаю, почему он говорит все это сейчас. Спустя четыре года после её смерти.
— Ты всё-таки потерял себя, но ненадолго. Только в первые три месяца, насколько я знаю.
Он смотрит мимо, в гостиную сзади меня, чтобы не смотреть на меня.
— Она сказала, чтобы я двигался дальше и нашел того, кто первым влюбится в Брук, а не в меня. Таким образом, я был бы уверен, что тот, с кем я останусь, всегда будет хорошо обращаться с нашей дочерью. Примерно за час до того, как у нее начались схватки, Милли сказала, что предпочла бы, чтобы я встречался с тобой, чем с кем-либо ещё, потому что тогда она, по крайне мере, знала бы, что о Брук позаботятся. И ещё кое-что, если вдруг мы вместе решим закончить отношения, то так тому и быть, потому что больше у нас не будет возможности стать ближе.
Милли любила всегда. Она верила в судьбу, и в то, что все происходит не просто так. Но она провела жирную линию, когда дело касалось её дочери.
Даже во время беременности — ну… в любом случае, это был единственный раз, когда она была с Брук, — она уже её защищала. Милли написала списки того, как они с Майлзом будут вести себя первые пару
Конечно, Милли любила Майлза всем своим сердцем, все видели и знали это, но я думаю, как только появляется ребенок, вторая половинка отходит на второй план.
Майлз ещё раз прочищает горло, глядя на меня.
— Одна из последних вещей, которые я обещал Милли заключалась в том, чтобы я никогда не позволил, чтобы с тобой или Брук что-нибудь случилось.
— Со мной?
— Я собираюсь нарушить все обещания, которые дал ей, Эм.
Мои брови смущённо хмурятся, особенно когда я замечаю слезы, накапливающиеся в глазах Майлза.
— Мейв угрожала, что отнимет у меня Брук. Я говорил об этом со своим адвокатом две недели назад, и, по-видимому отцу-одиночке немного сложнее выиграть семейные дела. А это значит, что мне нужно жениться. Правда, я не знаю на ком, но знаю, что она выйдет за меня не потому что влюбится — не так уж и странно — в Брук и захочет помочь мне удержать её. Она выйдет за меня замуж по любой причине. Возможно, чтобы использовать меня, а возможно, чтобы получить известность, используя мою фамилию. Не знаю.
Я не понимаю, зачем он все это мне рассказывает? Но у меня в сердце есть одна идея.
— Но какое отношение это имеет ко мне?
Если Майлз не должен допустить, чтобы со мной что-то случилось, как эта ситуация нарушает данное им обещание?
— Потому что, если все это не сработает, и я потеряю Брук, тебя попросят забрать её к себе. Я не уверен, что мне будет позволено видеть ее дома. Если да, вам лучше поверить, что вы не сможете переселить меня. Если нет, я не могу быть рядом, и когда я уйду, у меня не будет возможности убедиться, что с тобой все в порядке.
Это приводит к тому, что он нарушит свое обещание. И то, что он просит какую-то случайную девушку выйти за него замуж, также нарушает данное им обещание. Все понятно.
И тут над моей головой загорается лампочка.
Для того, чтобы Майлзу избежать нарушения обещаний понадоблюсь я, ведь я уже люблю Брук гораздо больше чем его.
И, наконец, я понимаю, почему он вообще здесь. Он здесь не потому, что хотел, чтобы я что-нибудь съела или рассказала ему случайные вещи о моей жизни четырёхлетней давности. Он здесь совсем по другой причине.
— Что ты хочешь от меня, Майлз? — спрашиваю я, уже зная ответ.
Он облизывает губы.
— Я не собираюсь просить тебя выйти за меня замуж…
— Тогда зачем ты все это мне рассказал?
Я бы могла жить счастливо, не зная того, что моя сестра чувствовала, что умрет.
— Потому что какая-то часть меня надеется, что ты сделаешь это.
ГЛАВА 7
«Может быть, остепенюсь, и сделаю тебя своей женой» — Light by Elijan Woods