Семь причин влюбиться в мужа
Шрифт:
Я любила целоваться с Теодором, но его поцелуи были иными, совсем иными, чем у Ларда: нежными, осторожными, бережливыми. Иногда даже казалось, что Тео боится причинить своим прикосновением боль, точно я не человек, а хрупкий цветок. Лард же целовал жарко, сладко, не желая себя ограничивать, заставляя тело откликнуться.
Муж будто прочел мои мысли, поднял меня выше, сцепив руки под попой, и еще раз поцеловал. Я, подчиняясь больше зову природы, чем рассудку, обхватила Ларда ногами. Он улыбнулся. Осмелев, поцеловал шею, плечо, ключицу. Добравшись до груди, подразнил сосок языком.
Я
Наверное, я – порочная девица. Вместо того, чтобы остановиться, я сама впилась в его губы. Желание было настолько сильным, что мне было все равно, где отдаваться и кому.
Боже, я сказала «кому»? Неужели, скрывайся под маской другой мужчина, я реагировала бы так же? Ответ не порадовал. Я гулящая женщина. Пинчи рассказывала мне про одну из наших прачек, которая страсть как любила испытывать телесный восторг. Днем она отдавалась одному любовнику, а ночью тискалась со вторым. Ее застукивали то в сарае на кипе сена, то в телеге на мешках с мукой, а то и на задворках конюшни. Вот и я оказалась не в ладах с собой: жаждала получить удовольствие и уже в нетерпении ерзала, мечтая, чтобы Лард избавился от штанов.
– Я сам еле сдерживаюсь, но мы не будем делать это здесь, – прошептал он, и его откровенное признание было сродни ушату холодной воды, выплеснутому мне на голову. Нельзя так явно проявлять животные инстинкты, они не должны быть присущи нежным и неопытным принцессам. Я всю жизнь думала, что на блуд и похоть способна только чернь.
Но почему, почему мое тело реагирует так на Ларда? Я ждала брачных ночей с Теодором и знала, что они будут полны неги и ласки. Там все будет чувственно и красиво, здесь же…
Я животное.
Я высвободилась из рук Ларда и оттолкнула его от себя. Мое лицо горело, и, казалось, что вода вокруг вот–вот закипит.
– Я не могу, законы Тарквидо не позволяют, – он пытался объяснить, а я закрыла уши руками. Так и погрузилась в воду до самой макушки. Дурак! Зачем тогда распалил? Хотел вывернуть мое низменное нутро наружу?
Когда воздух кончился, я вынырнула, и меня опять прижали к груди.
– Прости, не удержался. Я всегда знал, что ты страстная. Мне вообще трудно находиться рядом с тобой.
– Всегда? Все семь дней с момента, как купил меня у отца? – я дернулась и освободилась из рук Ларда. Решительно, распугивая беспечных рыбок, направилась к берегу. Повернулась, чтобы выплюнуть ему в лицо: – И даже тогда, когда находилась в бреду?
– Э–э–э… – замялся лжец и соблазнитель.
– Трудно ему… Законы не позволяют! – ворчала я, душимая стыдом. – А каково женщине, которую ткнули носом в то, что она позволила себе лишнего?
– Прости, – он догнал, подхватил на руки. – Все будет. Я зацелую каждую пядь твоего тела, но только… только после церемонии в Храме Стихий. Так положено в первый раз. Ты потом поймешь.
Я надула губы. Но вовсе не потому, что обиделась. Я поймала себя на мысли, что думаю о брачном
Как объяснить, и прежде всего самой себе, что многое в короле Тарквидо мне знакомо? Жесты, смех и даже запах. Как будто мы просто забыли друг друга, а теперь встретились и начали не с нуля, а с давних отношений. Как будто Лард был для меня изведанным. Нет, скажу больше – родным.
Я схожу с ума? Почему вдруг другие мужчины перестали для меня существовать? А как же любовь к Теодору? Неужели хватило одного поцелуя (тут я опять покраснела, вспомнив губы на моем соске), чтобы забыть двухлетние отношения?
Нет, я определенно животное.
***
На корабль мы вернулись часа через три. Оказывается, для нас заранее раскинули на берегу шатер. Его расположили под пальмами – в отличном месте, где можно было спрятаться от зноя. Нутро шатра устилали ковры и сшитые на восточный манер подушки, которые удобно ложились под руку. Там же нас ждал поднос с фруктами, сладостями и легким вином, которое, как выяснилось, так же легко валило с ног. Я точно помнила, что уснула, положив голову на одну из подушек, однако проснулась у Ларда на плече.
– Ты сама, – он сделал честные глаза, когда я поднялась и возмущенно зашипела. Одежду мне так и не дали, но я вовремя присвоила себе рубашку мужа, найденную на берегу.
– Почему пуговицы расстегнуты? – я изобличительно оттопырила ворот.
– Ты сама, – последовал неизменный ответ.
– А эти подозрительные пятна на груди я тоже сделала себе сама?
– А, это? – Лард без стеснения распахнул мою рубашку и погладил пальцем каждое пятнышко, оставленное его губами. – Так это было еще в воде. Новых не вижу.
В его глазах плясал бес.
Меня подмяли под себя, и тут я в полной мере ощутила, как меняется тело мужчины, когда он хочет женщину. А меня вновь посетило чувство, что я давно знаю Ларда. Я без стеснения сдернула с себя рубашку, лишь бы снова почувствовать мужские губы на своем теле и изведать то, что благовоспитанная принцесса Виола посчитала бы запретным, а мартовская кошка естественным. Мы едва не согрешили.
– Представляю, как рассердятся ветра в Храме, если мы доведем начатое до конца, – пробормотал Лард, рассматривая следы от моих поцелуев на своей груди: я не осталась в долгу. Странное дело, я совсем не стеснялась мужа. Расхаживала по песку в чем мать родила.
– Скажи, в вино ничего не было подсыпано? – Лард улыбался, а я не сводила глаз с его ровных жемчужных зубов. Где–то эту улыбку я уже видела. – Магия?
– Не–а.
Я собрала непослушные волосы в кулак и скрутила их так, чтобы они, распушившись после повторного, уже более веселого купания, не лезли в лицо.
– Я не узнаю себя, – кинула я вслед Ларду, направившемуся к брошенному на берегу покрывалу.
– Волшебница, ты сама пьянишь не хуже вина, – он обернулся на меня. И этот поворот головы вызвал у меня дежавю. Я застыла, пытаясь ухватить ускользающую догадку за хвост.