Шрифт:
Мой самый любимый день. Это всякие мудаки ленивые придумали, что, дескать, понедельник – день тяжелый. Фигня! Отдохнув после выходных, в первый день недели ты выходишь на работу полным сил и энергии. Все получается. Все по плечу. А то, что не по нему, то, само собой, по хрену, потому что в понедельник сил хватает даже на философское отношение к жизни.
Кроме того, сегодня у меня «дээр». Нет, на самом деле день рождения у меня был месяц с лишним назад, но шеф еще весной сказал: «Будем группироваться, отмечать «бёздник» каждого сотрудника в отдельности здоровья не
И мы начали группироваться. Мой «дээр» сгруппировался с днем рождения Вовки Игнатова, торгпреда из отдела копировальной техники, и именинами какой-то блеклой блондиночки с рэсепшена. Так себе, надо сказать, блондиночка, бесцветная, как упаковочная пленка. Да даже если бы и была Памелой Андерсон, я все равно – кремень! Ни с блондинками, ни с брюнетками, ни с рыжими, ни с иными какими, потому как есть у меня любимая жена Верочка и не менее, а может и более любимые детишки, Борька и Илюха… Ну и, само собой, положение, стабильный доход и честь. Честь, причем, – это вообще-то на первом самом месте. Так что адюльтеры всякие пусть неудачники вроде торгпреда Игнатова крутят. Были, конечно, когда-то и мы рысаками, но как говаривал мудрый старик Экклезиаст (или не старик он был? Черт, надо подтянуть эрудицию!): есть время разбрасывать камни (и всякое остальное, надо понимать), а есть время собирать их (и строить из собранного что-то конструктивное).
Вот так. Такое мое жизненное кредо, если хотите.
И еще, важное: «дээр» мой перевешивает все остальные днюхи, сгруппированные на сегодня, тем, что в довесок к нему идет обмывание новой должности, на которую меня назначили две недели назад. Супервайзер – это вам не ишак чихнул, это солидно. Если все так дальше пойдет, через год в топ-менеджеры можно выбиться…
Нет, понятное дело, у нас на фирме (я шефа как-то спросил, а почему раньше говорили «в фирме», а теперь «на фирме»? А он, аналитик прирожденный, сразу все разложил по полкам и говорит: «Учи, Олег, английский язык, без него теперь никуда. Учи – и все поймешь…» Я сразу на курсы записался, три раза в неделю хожу на лессены) топ-менеджеры – не чета газпромовским или лукойловским, там братва суперкрутая. Но пять штук в месяц плюс бонус, плюс социалка, плюс проценты от торгпредов, плюс машина с водилой, плюс мобила, плюс две недели оплачиваемого фирмой отпуска в Анталии – это тоже неплохо!
Весь день прошел, как по маслу. Оформили контракт на поставку пяти компьютеров с полной периферией в частный лицей, потом бизнес-ланч, Семен Юрьевич из «Соляриса» приезжал, клиента подогнал, тому сервак нужен и «ой вы сети мои, сети». Короче, все тип-топ.
Тут и вечер наступил. Пора. Трубы горят, рога трубят, фуа-гра стынет…
Саму вечеринку описывать не буду – кто бывал, тот знает, как на корпоративных тусовках кайфово. Шеф тост выдал классный, я аж вспотел (потом бегал в туалет дезиком мазаться): «За пятнадцать лет работы нашей фирмой заключено множество контрактов на покупку и поставку оборудования. Так вот Олег – одно из самых выгодных наших приобретений! За Олега!»
Ну, подарков надарили мне всяких, нужных и не очень, а шеф «виктори-найф» вручил. Из самой Швейцарии привез, не хала-бала. Пустячок, а приятно, ведь правильно говорят – важен не подарок, важно, кто о тебе вспомнил…
Вечером, после всего, нас на микрике по домам развезли – шеф распорядился, а то, говорит, не хватало еще, чтобы вас, тепленьких, в такси грабили или вы в ДТП попадали… Нет, шеф, конечно, молодец мужик, ничего не скажешь.
Мы с Вовкой Игнатовым в соседних подъездах живем. Еще по дороге договорились выйти на проспекте, и до дома пешочком прогуляться, воздухом подышать.
Идем, дышим, курим. Курить, конечно, бросать надо, на Западе вон нигде уже не курят, осознали, но после такой обалденной вечерины покурить – святое дело.
У метро бабки стоят – кто газетами торгует, кто яблоками и цветочками со своего огорода. Рядом палатка цветочная, но там так себе выбор – розы голландские да гвоздики, похоронные цветы.
Мы с Вовкой у бабульки одной взяли хризантемы для своих половин, пушистые такие, красивые. И главное дело – розы эти задрипанные по восемьдесят рубликов штучка, а тут пять роскошных хризантем всего стольник!
Затарились мы цветочками, двинули, покачиваясь, дальше. Текила в нас играет, плещется и булькает. Домой, честно говоря, неохота…
Тут я мужика увидел. Сидит, бедолага, в одной рубахе, прямо на бордюре; небритый, мятый весь, грязный, и смотрит. А глаза – как у собаки водолаза, грустные такие…
Пробило меня, и подумалось вдруг – вот типичный аутсайдер. Безвольный, не имеющий ни цели в жизни, ни возможностей ее добиться. Пороки его одолевают. Страсти темные. Что есть он, что нет его – для мироздания это совершенно фиолетово.
И захотелось мне сделать этому собаковидному мужику подарок. Радость доставить. Чтобы душа его воспарила, или, как они там в маргинальных кругах говорят – свернулась, а потом развернулась.
Подошел я к этому полубомжаре (ох, ну почему они все так воняют?!), и спросил: «Ну, чего сидишь? Как жизнь-то вообще?»
Вовка Игнатов меня тянет за рукав, пошли, говорит, не надо… А чего не надо-то? Надо! Я ж по-человечески! Я ж добрым волшебником хочу быть… Нет, тьфу ты… Я волшебником не хочу, я мужику чудо хочу сделать, во!
А мужик глазами ворочает, и хрипит: «Жизнь тяжелая, здоровье бы поправить…»
Ну, я Игнатова оттолкнул, и три тысячи отечественных денег алкашу этому в руки его грязные сунул: «На, выпей за здоровье мое, и купи себе еды там нормальной, шмотку там какую-нибудь, жене подарок. Человеком себя почувствуй, а то сидишь тут как…»
Все же алкоголь разрушительно действует на мозг. Нет, если вот как я, выпивать изредка и качественные напитки, то ничего, это даже полезно для здоровья, сосуды прочищает и прочее…
Короче – этот бомж вдруг как вскочит да как заорет: «Ты, падла! Я – человек, понял?!» Ну и все такое, с матами там, и всякой фигней…
И главное – деньги мои он в меня кидает, типа, подавись, мол.
Я ему спокойно так говорю: «Остынь, мужик, ты таких денег разом давно, небось, не видел. Чего орешь-то?»
А тот разошелся… Игнатов то его успокаивает, то меня домой тащит. Тут стражи порядка подоспели, двое, патруль с автоматами.
В общем, пришлось этим гадам все отдать, чтобы отпустили – и три тысячи бомжовские, и четыре сверху. И еще повезло, ей-бо, повезло! Я это часа в два ночи понял, когда отошел от текилы. Ведь свободно могли бы законопатить «на сутки» за сопротивление органам, и ку-ку, выкупайся потом, в полторы штуки грина бы все влетело…