Шрифт:
Глава первая, в которой Митя попал
То, что мир, в котором живет и он сам, и вся семья Филипповых, неуютен и равнодушен, Митя понял еще лет пять назад. Но другого-то нет…
Уйти некуда. Нет, есть, конечно, один способ, но это уже того… Чересчур, короче.
И тогда Митя придумал: если закрыть глаза и несильно надавить на веки пальцами, то коричневая темнота взорвется ослепительными вспышками, разноцветными сполохами, искорками и сверкающими точками, похожими на махоньких бабочек.
Потом из ниоткуда начнут выплывать пятна, пугающе огромные, вальяжные,
Вот малюсенькие разноцветные треугольнички, вспыхивая всеми цветами радуги, образуют правильные кольца, вот их прорезают ветвистые молнии, плетущие огненную паутину…
В какой-то миг все замирает, а потом стремительно разлетается мелкими осколками, а в центре появляется белый пульсирующий овал, который Митя про себя назвал Порталом.
И Портал этот, как всегда казалось Мите, вел в фантастический и прекрасный мир, где он, Митя Филиппов, был бы смелым и отважным, сильным и честным, находчивым и красивым…
Ну, пусть не красивым, но хотя бы, как говорится, привлекательным. С серыми, нет, лучше – цвета закаленной стали, глазами, жестким волевым подбородком, узкими губами и без этих дурацких прыщей…
Да в конце концов, пусть глаза и губы останутся, как есть, главное, чтобы не было оттопыренных ушей и торчащих во все стороны волос «цвета прелой соломы», как высказался однажды, после долгих раздумий, о Митиной шевелюре школьный остроумец, физрук Пал Иваныч.
Еще в этом волшебном мире все должно быть, как в любимых книжках – дремучие чащобы с удивительными деревьями и травами, высокие заснеженные горы, водопады, таинственные пещеры, грозные замки. А главное, – мудрые маги, прекрасные эльфы, отважные гномы, свирепые драконы, злобные колдуны, мужественные следопыты и суровые воины. Это так круто: битвы, походы, верные друзья, коварные враги…
Не то, что эта, реальная жизнь. ТАМ у Мити получалось все, ТАМ он был тем, кем хотел, а не тем, кем приходилось быть…
Конечно, Митин мир, названный им Запорталье, был чем-то похож и на Средиземье, и на Земноморье, и на Эмбер, ну и что с того? Фэнтези Митя любил, и даже сам тайком от всех начал писать роман-эпопею про приключения зеленого эльфа Миттифиэлья, сына короля Карлиэндэля, владыки бескрайних Непроходимых лесов Запорталья.
Правда, написаны пока только три странички, но лиха беда начала!
Больше всего на свете Митя мечтал найти себе друзей, таких же, как он, любителей фэнтези. Эх, если бы был доступен Интернет…
Но отец, полгода назад обнаружив, что любимое чадо сутки напролет зависает в сети, и отнюдь не на учебно-познавательных сайтах, провел «домашнюю реформу», попросту вытащив из Митиного компа модем. И остался Митя в двадцать первом веке без Интернета…
Обидно, – а с отцом не поспоришь, характер тот еще, не даром его в институте называют «наш железный Карл». Карл – такое имя в честь естествоиспытателя Карла Линнея отцу дали бабушка и дедушка, биологи. Против Ба и Де Митя ничего не имел – они и добрые, и ласковые, и внука, то бишь его, Митю, любят, как говорит мама, «безо всякой меры»… А вот с именем сыну промахнулись. Мало того, что отца на всю жизнь зовут Карл Васильевич, так ведь и Митя получился Дмитрием Карловичем!
А с таким отчеством жить трудно… Как только Митю не дразнят – и Кар-Карычем, и Карловарычем, и Каркушей, и Карликом… Понятное дело, с теми, кто дразнится, дружбы не получится, а таких – весь класс!
Правда, Ирка Самойлова не дразнилась, но как дружить с девчонкой, да еще и с такой? Ростом Мите по плечо, стекла очков со «Сникерс» толщиной, косички, как у первоклашки… Живет Ирка вместе с мамой в шестом доме. Болеет часто. Еще у них есть собака, восточно-европейская овчарка Гранд. Не модная, не мастино неополетано какой-нибудь, но умна-а-я-я… Все команды исполняет и даже сумки с покупками за Иркой носит.
Поговорить с Самойкой можно, это да, она все знает, даже в биологии разбирается. Но отец как-то, узрев Митю беседующим с Иркой во дворе, выдал: «О, вот и невеста тебе подрастает!» Само собой, после таких слов Митя старается поменьше общаться с Самойловой…
Так что другом Ирку считать ну никак нельзя, а других друзей просто нет.
Слышал Митя, что где-то, не то в Нескучном саду, не то в Бицевском парке, собираются «толкиенутые» – фанаты «Властелина колец» и фэнтези вообще, но как с ними связаться? Поехать в Нескучку и целый день бродить по парку, обращаясь ко всем встречным-поперечным: «А это не вы – любители Толкиена?»
Да даже если бы такой способ и сработал – Митя ни за что бы на это не отважился. Стыдно как-то. Неловко… Обсмеют, а то и по башке надают.
Эх, когда тебе тринадцать лет… Митя вспомнил первые строчки стишка, вычитанного год назад, в доступном тогда еще Интернете и почему-то запавшего, как говорится, в душу. Некий пацан на сайте «grafomania.ru» писал «под Крылова»:
Когда тебе тринадцать лет,На лад никак жизнь не идет.И получается не жизнь, а только мука.Уроды всякие, родители и школьная наукаТебя тащить куда-то принялись,И, будто клещи, с трех сторон впились…Дальше Митя не помнил, да дальше и не надо было. Стих бил в самую десятку: все, и родители, и учителя, и «всякие уроды», то бишь сверстники, что-то хотели от Мити. Одному Мите ничего и ни от кого не было надо…
Впрочем, нет. Стопроцентным пофигизм – это не для Мити. Были у него увлечения, то же фэнтези, а еще…
Во-первых, он с детства, с пяти лет почти, увлекался ботаникой. Причин тому много, но главная – Митины родители, они же предки, шнурки, старики и так далее (в зависимости от Митиного настроения) были, как и Ба с Де, биологами. Отец, доктор наук в тридцать восемь, занимался генной инженерией, а мама, ботаник, руководила лабораторией адаптации культурных растений Ботанического сада Академии наук. Так что интересы Филиппова-младшего оказались предопределены, по сути, еще до его рождения.