Семь с половиной женихов Евангелины
Шрифт:
– Есть, - ответил он, проведя лезвием против ее роста, очищая свою собственную руку, как свежего карпа. Золото его чешуи со звоном посыпалось на землю .
Черный Драконище затряс головой.
– Нет, давай без кровопролития, - велел он.
– Я себя всего обдеру, - настырно ответил Роланд.
– Этого достаточно будет?
– Драконьей горы с гномами, пожалуй, хватит, - покладисто ответил Черный Драконище.
– Ну, а жить ты где будешь?
– У меня!
– тотчас же вступился Эван, выступив вперед.
– У меня огромный, хороший, весьма приличный дом. Там все поместятся.
Драконище внимательно его выслушал.
– А что это такое между вами напутано?
– поинтересовался он.
– Вон, поблескивает, как паутина. Постой-ка, я очки надену.
Драконище спрыгнул со стены в замковый двор, и скоро сонные розы расплели свои прекрасные ветви, ворота заскрипели, раскрываясь, - видно, их никто давно не смазывал, -и на мост, шлепая стоптанными теплыми домашними тапками вышел.
– Папа?!
Сказать, что я была поражена - значит, не сказать ничего.
– Не нужна мне Драконья гора, - произнес он, неспешно дошлепав до нас.
– Это я пошутил. Оставь ее себе, мальчик. Тебе она нужнее.
Папа хитро улыбался; солнце поблескивало на стеклах его очков, на пуговицах его парадного костюма. На его ногах был надеты вышитые маминой рукой тапки.
– Папа!
– затараторила я. С его появлением, с его улыбкой у меня просто гора с плеч свалилась, даже дышать стало легче. Но изумление мое было так велико, что я просто не знала, что говорить, что спросить в первую очередь. А вопросов было много!
– Ты зачем меня похитил?! Ты зачем меня взаперти держал?!
– Так ведь гном меня вызвал, - ответил папа, разведя руками.
– Я, признаться, давненько уже не крал строптивых невест. твоя мама была последней.
– Мама?! Она была строптивой невестой?!
– О, очень строптивой и очень красивой, - мечтательно ответил папа.
– Самой красивой невестой долины. как ты теперь. Выбирала самого лучшего жениха. Женихи ужасно на нее обиделись, что она не видит между ними ни одного достойного, и вызвали меня, чтоб я ее наказал. Так и познакомились. Я же сто раз рассказывал тебе эту историю! Ах, дети!.. Когда же вы научитесь слушать родителей!
И он хитро рассмеялся.
Нет, конечно, он рассказывал, что мама была очень красивой, и что он ее похитил - тоже, но ни словом ни обмолвился о том, что он - дракон, и похитил он ее вовсе не у родни, которая была против их брака!
– И она выбрала, - хитро заметил Роланд.
– Мадам будущая теща знает толк в мужчинах!
– Нет, погоди, - настойчиво произнес папа.
– Я же правда что-то увидел...
Он поправил на носу очки и склонился к тому месту, где на ветру билась и тонко звенела тонкая, как паутина, но неразрывная, как сама магия, связь.
– Связь, - с интересом, радостно произнес папа, разогнувшись и еще раз поправив на носу очки.
– Нет, она, правда, есть. Как вам удалось?
– Э-э-это, похоже, Эван сделал, - произнес Берни, щуря глаза и рассматривая чудо, которое решало все наши проблемы.
– Ритуальным ножом.
– Ты позволил в себя тыкать ритуальным ножом ради моей дочери?
– переспросил папа.
– Сильно хотелось, - признался бессовестный Берни. Я покраснела до ушей.
Папа только покачал головой.
– Тогда придется скорее свадьбу играть, - сказал он веско, строго осматривая всех троих женихов.
– А в качестве подарка вот, - он указал на замок.
– Все равно ее маме он больше не нужен.
Глава 20. Свадьба
Ах, какой прекрасный летний день стоял!
Солнце сияло, как начищенный хрустальный шар, слепя всех, и, наверное, от этого и хотелось смеяться.
Матушка шмыгала носом и изредка срывалась на откровенный рев. Она уже промочила несколько носовых платков и икала, но остановить свое выражение радости не могла. А многочисленные гости и подружки, позеленевшие от зависти, не могли поверить, что у Евангелины получилось отхватить сразу троих женихов - и самых лучших в долине!
Эмиль, вдохновившийся кутюрье, прислал невесте в подарок платье невероятной красоты. Говорят, он сидел над ним целую неделю - и это при его-то скорости работы!
Он никому не показывал свой шедевр, желая, чтобы потом, когда невеста его наденет, все просто упали, сраженные его искусством и красотой девушки. И ему это удалось -казалось, его волшебная игла пришила к белому шелку морозный иней и ледяные узоры вместо кружева, а так же весенние солнечные зайчики вместо украшений.
Старенький папа сам взял прекрасную Евангелину за руку и отвел ее к волнующимся женихам, которые все, как на подбор, облачились в молочно-белые костюмы, и прикрепили на грудь лавандовые бутоньерки.
Магическая волшебная связь позванивала в воздухе тонким золотом, мелкими жемчугами сверкала на золотой нити, опутывающей пальцы молодых, соединившихся в пожатии. Она неспешно и аккуратно - куда Эмилю до нее!
– вышила на ладонях красивый тонкий узор, одинаковый у всех четверых, впиталась в кровь, проросла до сердец.
Важный гном, ради такого случая расчёсанный и одетый во фрак, подпоясанный широким алым кушаком (он скрывал рыже-волосатое пузцо и оторвавшуюся пуговицу), поднес каждому тарелочку с кольцами. Роланду массивный серебряный перстень с головой дракона и синими сапфирами, Эвану - распластанную золотую летучую мышь с рубинами, а Бернарду кольцо с волчьей головой с изумрудами. Ничего не перепутал!
Евангелина надела обручальные кольца каждому из женихов, а они в ответ - каждый, - ей тонкое золотое, сложившееся в одно замысловатое украшение. Зардевшаяся от смущения Евангелина целовала каждого своего мужа, а подружки, страдая, томно вздыхали с каждым поцелуем.
– Навсегда вместе, - торжественно сказал Эван. Тут оглушительно зарыдала матушка и заохали от зависти подружки, и в небо взлетел салют - подарок от Акмаля. И он не пожалел пороха и огня!
А потом было много танцев; Евангелина кружилась, кружилась, как белый мотылек, разноцветный серпантин, взлетая из хлопушек над головами, расчерчивал мир яркими лентами, и путь в уютную спаленку - семейную реликвию, бывшую когда-то хранилищем для золота, - был усыпан конфетти.