Семь с половиной женихов Евангелины
Шрифт:
– И как мы все устроимся?
– не унимался Роланд.
– Куда?!
– Я потом покажу, куда, - сказал Эван.
– Пока... э-э-э... рановато. Невеста может быть шокирована.
– А сейчас чего делать?
– спросил Роланд. Эван, вздохнув, вытащил свой ритуальный нож.
– Но-но-но, вот давай без человеческих жертв и кровопролития!
– Да ты не понял, - отмахнулся Эван.
– Это ритуал такой. Я неоднократно становился диким зверем, всего лишь перемешивая его кровь и свою. Был в его шкуре. Чувствовал то, что чувствует
– Никогда так не делай без моего разрешения!
– крикнул Берни сверху.
– Это на будущее.
– А сейчас ты помолчишь и полежишь, не дрыгаясь, пару секунд, - попросил Эван.
***
От цветов, запутавшихся в волосах Берни, исходил такой сильный аромат, что Евангелина была пьяна им. Берни, огромный, могучий и надежный, оказался нежным и острожным любовником. Он касался девушки бережно и целовал ее осторожно, словно боясь вспугнуть свою мечту. Евангелина запускала пальцы в его отросшие волосы, и ей казалось, что напротив нее вспыхивают синие глаза дракона, а сам он целует ее иначе, с нарастающей страстью, жадно, будто владеет ее телом один, и ни с кем не собирается делиться.
А потом она ощущала на своих губах поцелуи Эвана. Их она не спутала бы ни с какими другими, и в сердце ее воскресало воспоминание о прекрасном лавандовом лете.
Крепкие ладони Берни подхватили ее ноги под колени и девушка, взвизгнув, оказалась беспомощно развернутой перед ним, с раскрытым перед его лицом лоном, и Берни поцеловал ее туда, меж ног, жадно прихватив ее кожу губами.
– О ля-ля!
– воскликнул Роланд.
– Как пикантно!
– Весьма по-волчьи, - одобрил Берни.
А Эван смолчал, и Евангелина поняла, что это именно он жадно целует и лижет ее чувствительное местечко, ласкает языком, все так же удерживая ее ноги разведенными. И Евангелина без сил откинулась на постель, ощущая жадные, страстные поцелуи на своих бедрах, на своем животе, и самые чувствительные, самые горячие, прожигающие ее удовольствием - на мокром раскрытом лоне.
До стонов, до беспомощных криков, до бессовестных движений бедер под ладонями. До экстаза и до визга - когда острые зубы чуть прихватили чувствительную зарозовевшую кожу.
– О, в следующий раз я так сделаю!
– сказал Берни.
– Какое очаровательное насилие, - хихикнул Роланд, справляясь с извивающимся от страстной, невыносимой ласки телом Евангелины.
– Какая сладкая власть...
Маленькую, хрупкую, раскрасневшуюся Евангелину накрыло большое, мощное тело оборотня, он овладел ею, и сладкая власть отозвалась стоном у всех четверых. Его член наполнил ее лоно, неспешно и глубоко, до пресыщения, до удовлетворения. Берни вжался в раскрытые бедра Евангелины, толкнулся несколько раз, желая поскорее насытиться любовью обожаемой девушки, и снова замедлился, с удовольствием пробуя на вкус ее голос, ее стоны, ее поцелуи.
Берни двигался осторожно и гибко над девушкой, целуя ее губы, мягко толкаясь в ее лоно. Девушка обняла его ногами, приникла к нему, острыми коготками прочертила алые полосы на его напряженной спине. В его движениях воедино сплелись и страсть Эвана, и нетерпеливая жадность Роланда, и нежная ласка от него самого.
Каждый ласкал ее по очереди, каждый касался и любил ее, каждый овладевал ею и выбивал из ее губ сладкие нежные стоны, и каждый упился наслаждением, когда оно настало.
Глава 19. И снова Черный Драконище
– Ну, все, пора.
Произнесла, а у самой кошки на душе скребут. Потому что - страшно. Потому что я не готова рисковать ими, и жертвовать ни одним из них не хочу! Никого не хочу потерять.
Ни одно лицо не хочу видеть только в воспоминаниях.
– Может, вы все же останетесь?.. Я сама ему все выскажу. Я скажу ему!..
Я почти кричала; но палец Эвана прижал мои губы, и я смолкла, чувствуя, как меня бьет нервная дрожь.
– Нет, - твердо ответил вампир.
– Мы все пойдем. И все втроем скажем, - он кивнул головой на Роланда и Берни, - чтоб не мешал нам. А заупрямится.
Он чуть заметно тронул рукоять своего ритуального ножа, и я схватилась за пылающие щеки, по которым текли слезы.
– Вот поэтому я и не хочу, чтоб вы шли со мной!
– выдохнула я.
– Я уже хорошо изучила тебя, Эван. Ты думаешь, что любую проблему ты сможешь рассечь ножом. Любого зверя свалить. Ты веришь в свою силу и в свою ловкость.
– А ты нет?
– очень спокойно спросил Эван, и я с плачем обхватила его за шею.
– Есть еще магия, - напомнила я.
– Коварная. Непредсказуемая. Я не отдам магии ни одного из вас. Нет.
– Мы решим эту проблему, - утешил меня Роланд.
– Старым дедовским драконовым способом. Поверь - все будет хорошо, и он больше нас не потревожит. Где, говоришь, находится его замок?
– Там, за лесом, - ответила я.
– Ну, так это совсем близко!
– Роланд ласково отер мне слезы.
– Что же ты плачешь? Скоро все закончится, и мы все пойдем домой. Я отнесу всех до замка Черного Дракона, а потом в долину в один миг! Ну, не плачь, - он опустил руку в карман брюк и что-то достал.
– Смотри - твои любимые сережки с гранатом. Гномы сделали им пару и отполировали. Правда, красиво вышло?
Берни молчал; он только сопел агрессивно, готовясь к большой драке, и ничем хорошим его настрой кончиться не мог.
***
Бедные Дикие Оборотни, насильственным способом обретшие альфа-самца стаи, дремали в тени башни, отдыхая от потрясений и побоев, проснулись от дикого грохота и дрожания земли.
Бах! Бах! Бах!
Под могучей поступью гиганта трещали ломающие деревья.
Бах! Бах! БАХ!!!
Оборотни подскочили, дико озираясь. Тень, надвигающаяся на них их леса, гасила все краски жизни.