Семь сестер. Потерянная сестра
Шрифт:
– Конечно. Но я не думаю, что Филипп скажет такое. Я говорила ему о тебе.
– Обо мне? – Финн повернул голову и уставился на нее. – Кто такой Филипп?
– Человек, за которым я ухаживаю; сын сэра Реджинальда.
– Не распускай язык, Нуала. Мало ли что ты можешь разболтать. А теперь давай поговорим о других вещах, например, о нашей свадьбе. Твой отец сказал, что ее нужно провести в церкви Тимолига, чтобы там поместились все друзья и члены семьи.
Потом они тихо обсудили список гостей и перешли к маленькому коттеджу рядом
– Мы заново покрасим его, да? – сказала Нуала. – Ханна может достать дешевые материалы, а я сошью красивые занавески.
– Конечно, с тобой наш дом будет похож на картинку. – Финн привлек ее к себе и крепко обнял. – Мы будем счастливы там, Нуала. Я знаю, так и будет.
Новый рабочий график Нуалы установился через две недели: она вставала на рассвете и оказывала всю возможную помощь на ферме, а после обеда ехала в Большой Дом на велосипеде. Последовали новые подначки от Ханны, особенно насчет «легкой жизни с дворянчиками».
– Пока мы разъезжаем по всей стране с тайными депешами, развозим патроны в поясах под плащами и обстирываем наших парней, ты играешь в шахматы и кушаешь сэндвичи с огурцами!
Нуала горько сожалела о своем первом рассказе насчет времени, проведенного с Филиппом. Хотя она старалась изобразить это как утомительное и скучное занятие, мать слушала ее с интересом, а Ханна прицепилась к сэндвичам и к шахматам.
– Пусть папа оправдывает твою работу шпионажем, я не понимаю, что ты можешь разузнать в спальне у инвалида! – фыркала она.
Нуале уже хотелось заполучить хоть какие-то сведения, которые она могла бы сообщить в оправдание своей службы в Большом Доме, хотя родители говорили, что в этом нет надобности, а шиллинги из ее жалованья помогали снабжать Третью бригаду Корка едой и новой одеждой. По сути дела, Ханна была права: хотя Нуала видела и докладывала о многочисленных черных автомобилях, прибывавших в усадьбу под конвоем эссекских патрулей, она не могла опознать людей внутри. Она видела только их котелки или фуражки.
– Высматривай майора Персиваля, – сказал отец. – Это трофей, который мы хотим добыть. Он возглавляет разведку Эссекского полка и отвечает за множество пыток, которым подвергались наши парни. У него есть привычка кататься по утрам в автомобиле с открытым верхом и стрелять из пистолета в фермеров на полях просто ради забавы. Мы знаем, что это он отвечал за операцию по захвату Тома и Пата.
Через сеть женщин-волонтеров подробности о пытках просочились в Западный Корк. Чарли Харли, назначенный командиром бригады после пленения Тома, пришел на кухню Кросс-Фарм, чтобы рассказать подробности мужчинам семьи.
Изгнанные из комнаты, Эйлин, Ханна и Нуала сменяли друг друга на лестнице, пока Чарли описывал жуткие побои, которые пришлось вытерпеть Тому и Пату. Женщины плакали, когда Чарли рассказал о том, что Тому один за другим выдрали ногти на руках и выбили зубы, а Пата
Той ночью Финн тоже находился в доме под предлогом обсуждения свадебных планов, но эта их встреча была безрадостной, и Финн прижимал Нуалу к себе, пока она плакала.
– Я знаю, за что мы сражаемся, Финн, и никто больше меня не верит в наше дело, но… иногда мне хочется, чтобы я вернулась в прошлое и чтобы все было как прежде.
– Понимаю, милая, но разве это не укрепляет нашу решимость никогда не сдаваться? Мы находимся на поле боя и не можем опустить руки. Это битва не на жизнь, а на смерть.
– Пожалуйста, не говори так! – взмолилась Нуала. – Мы поженимся в конце следующей недели, и я не хочу преждевременно овдоветь.
– Не волнуйся за меня; у меня хватит сил, чтобы управиться с пятью противниками. Они прячутся за своим оружием, но мы с Чарли обучены маневренным действиям в долине. В этом наша сила.
Финн положил ее ладонь себе на бедро, которое было твердым, как железо, но Нуала быстро высвободила руку.
– Ничего такого до нашей свадебной ночи, ты помнишь? – Нуала слабо улыбнулась и вытерла слезы с глаз.
Нуала ехала по дороге к Аргидин-Хаусу и молилась о том, чтобы однажды увидеть майора Персиваля или опознать любого из британских военных, посещавших особняк. Но прошло уже три недели с тех пор, как она появилась здесь, а ей не довелось видеть ни одной живой души, кроме Люси, Морин, миссис Хоутон и Филиппа.
Прислонив велосипед к стене, она вошла в тихую кухню, испытывая все большее сочувствие к бедному Филиппу. Нуала хорошо помнила несчастный случай, когда нога Кристи попала в молотилку; выздоровление заняло несколько месяцев.
«Он мог бы стать душой этого дома и привлекать всеобщее внимание, а не торчать наверху с незнакомкой вроде меня», – думала Нуала, когда шла через кухню и поднималась по лестнице к спальне Филиппа. Неделю назад ей разрешили делать это самостоятельно, без сопровождения Морин и миссис Хоутон.
– Это значит, что тебе доверяют, – с улыбкой сказала мать. – Молодец, Нуала.
Нуале уже давно хотелось задержаться на величественной лестнице, рассмотреть виды из больших окон сзади и спереди и полюбоваться хрустальным канделябром, где раньше стояли свечи, но теперь, по словам Филиппа, его переоборудовали под электричество. Ей не терпелось дождаться зимы, когда свет будет постоянно включен.
По правде говоря, несмотря на ощущение вины от этой «легкой жизни», Нуала радовалась ей. Притом что свадьба должна была состояться уже скоро и приготовления шли полным ходом, ее времяпрепровождение в Большом Доме было приятной переменой обстановки.