Семь шагов до тебя
Шрифт:
И снова сердце тревожно вскачь несётся куда-то. Точно знает. Астафьевы были не из простых… Только в их мире не хватило места Нике Зингер. Так что если во мне и есть голубая кровь, то её давно перекрасило в другой, более демократичный цвет, привычный для всех.
– Я не хочу привыкать, – поворачиваясь, смотрю Нейману в глаза. – Слишком странное предложение для… «подружки» твоей бабушки. Я ведь даже на компаньонку не тяну, которая у неё, кстати, есть.
– Ты тянешь на гораздо большее, – выдаёт этот непробиваемый тип и отводит взгляд первым. Сидит ко мне
Наверно, он специально дразнит, выводит меня из себя, заставляет чувствовать неуверенно. Он не может так думать. А если может, то незачем подобное озвучивать.
– Всё равно не хочу, – упрямлюсь, упираясь в правильную для меня мысль, как ослик, который чувствует опасность и тормозит. Попробуй его сдвинь с места – не получится.
– Зря. Когда появляются возможности и шансы, нужно их использовать.
О, да. Видимо, мне надо хвататься за всё подряд и целовать Нейману ноги за щедрость. Кошелька, а не души. С душой у него полный мрак. Сложно подобраться. А ключи он давно выкинул или спрятал.
– Жизнь научила меня: за всё нужно платить, – я почти обернулась к нему. Сидит истуканом, даже не считает нужным смотреть мне в глаза.
– Никто и ничего у тебя не потребует, Ника.
– Даже ты? – бью, чтобы уж наверняка.
– Даже я, – смотрит он куда-то вперёд, а меня это бесит, заводит ещё больше. – Ничего, кроме того, что ты захочешь дать сама.
– А если не захочу? – меня аж подбрасывает от эмоций. Я потеряла тормоза. Все мои предохранители вылетели нахрен. И не удивительно: ведь рядом Нейман. Столько лет отчуждения, запечатанных чувств, подчинённых только одной цели – и вот она, эта цель, сидит рядом, бесит неимоверно. У меня дыра в груди растёт и ширится – бездонная какая-то пропасть, а я хожу по краю и рискую туда упасть.
– Значит, не дашь, – все мои стрелы ломаются о его броню, а я никак не могу нащупать брешь. Ведь где-то она всё же должна быть? И как только мне кажется, что я пробираюсь внутрь этого человека, он доказывает обратное. Мы возвращаемся к тому, что было раньше. – Перестань видеть во мне чудовище, Ника.
Я замираю. Задыхаюсь. В лёгких заканчивается кислород. Мне бы вдохнуть, а я не могу.
– Не нужно, девочка. Я не обижу тебя. Что бы ни было в твоей жизни до этого, кто бы что с тебя не требовал или не брал без спросу – забудь.
Его слова хуже яда. Слишком правильные. И те, что мне, наверное, хотелось бы услышать. Я закрываю глаза, чтобы не умереть от нехватки воздуха.
– Ты можешь спокойно носить новые вещи – это ни к чему тебя не обязывает. Тебе нет необходимости больше быть мальчиком. Будь девочкой, Ника. Красивой, женственной, привлекательной. Носи чулки и туфли на каблуках. Распускай волосы и распрямляй плечи. А если кто тронет или косо взглянет – просто скажи.
– Убьёшь? – спросила и снова замерла, разглядывая его во все глаза, ловя каждый вздох, не пропуская ни единый жест.
Он повернул голову и наконец-то посмотрел на меня. Заглянул в душу. Моя пропасть столкнулась
– Нужно будет, и убью, – сказал без рисовок и пафоса. Твёрдо, как только умел это делать он – Стефан Нейман. И нельзя было ему не поверить. – Захочешь ли ты этого, Ника? – слышу его голос, словно из далёкого далёко. В ушах шумит, сердце как не выскочит из груди.
Он может. Он способен. И это не пустые слова сейчас. Не рисовка. Ему незачем делать дурацкие жесты, чтобы меня впечатлить. Он ведь прекрасно осознаёт сейчас, что пугает меня до чёртиков, до остановки сердца и дыхания.
Его горячая рука накрыла мою ладонь. Жгло так, что я подумала об ожогах.
– Никогда не проси того, чего не сможешь пережить, Ника. А если уж просишь, будь готова принять действительность в соответствии со своими желаниями.
– Зачем? – снова задаю я тот же вопрос, что когда-то. – Зачем тебе всё это нужно?
– Я так хочу, – слегка сжимает он мои пальцы. – А если я хочу, то делаю. У меня есть эта возможность: хотеть и делать, не спрашивая ничьего мнения или разрешения. Просто потому что это моё желание. Не нужно в нём искать скрытый смысл, хотя, возможно, он и имеется. Мы приехали.
Он отстраняется. Я прихожу в себя. Дверь мне открывает телохранитель. Моргаю, пытаясь привыкнуть к свету. Он почему-то слишком яркий после полумрака в авто, хотя на улице промозгло и пасмурно, как и положено осенью.
– Это же не ресторан? – спрашиваю растерянно очевидное.
– Это магазин одежды, Ника, – отвечает мне Нейман. – Мне кажется, моя помощница не справилась с поставленной задачей. Или всё не так поняла. А может, я не достаточно чёткие дал инструкции. Пойдём. Ты выберешь только те вещи, которые тебе по душе.
– Даже если они не будут отвечать твоему тонкому эстетическому вкусу? – закатываю я глаза и улыбаюсь. Настроение скачет, как голенастый кузнечик.
– У меня крепкие нервы. Я выдержу. Пойдём, Ника, – снова повторяет он и протягивает руку. И в этот раз я вкладываю в его широкую ладонь свою. Хрупкий мостик между ним и мной.
Кажется, Нейманом можно восхищаться. Он нашёл способ, чтобы не идти в людное место с такой дешёвкой, как я. С девкой с улицы. Десять баллов ему по пятибалльной шкале. Но если он думает, что я сейчас выберу платье для ресторана, то глубоко ошибается.
Берегись, Нейман. Ника Зингер вышла на тропу войны. Правда, сегодня без оружия. Обойдёмся подручными средствами. Отсчёт времени пошёл. Как долго он сможет сохранять спокойствие?..
Глава 30
Нейман доказал, что нервы у него как канаты. Он просто следил за мной, как за расшалившимся жеребёнком, что скачет, делает какие-то непредсказуемые прыжки, трясёт чёлкой, но не впечатляет окружающих. Даже не умиляет.
– Это же ты приказал Инне не покупать для меня брюки, – всё же попыталась я поймать его на входе в магазин. – Она никак не могла понять тебя неправильно.