Семь шагов к Сатане
Шрифт:
– Слишком большой риск, – сказал я. – Сначала я попробую по-своему, Консардайн.
– Добро пожаловать, Ромео, – он слегка улыбнулся. – Вам придется, Киркхем. Вы сделали другой путь невозможным. Вы считаете, что жизнь без Евы ничего не стоит, так?
– Я не считаю, я знаю это, – ответил я.
– И вы чувствуете то же самое по отношению… к Джиму?
– Да, – негромко сказала она. – Но… чтобы спасти его жизнь…
– Не получится, – ответил Консардайн. – Я знаю мужчин и женщин. Что бы вы ни задумали, Ева, он все равно будет стараться освободить вас. Да вы и сами не будете спокойно сидеть, как он описал, с покорно сложенными руками. Рано или поздно он попадется. И весьма вероятно, что будет раскрыта вся хитрость. Тогда мне придется расстаться со своим глупым пристрастием к жизни. Этого я не могу допустить. Но допустим, вы сбежите. Вместе. Вы будете двумя зайцами, бегущими по всему миру, и псы постоянно будут идти вслед за вами. Псы Сатаны, которые никогда не отдыхают. Вы всегда будете жить под угрозой. Стоит ли жить такой жизнью? Возможно, у вас появится ребенок. Будьте уверены, в своей мести Сатана не пощадит и его. Повторяю – стоит ли жить такой жизнью?
– Нет, – сказал я, а Ева перевела дыхание и покачала головой.
– Что нам делать! – прошептала она.
Консардайн взад и вперед прошелся по комнате. Он остановился передо мной, и я опять увидел вены на его висках, как веревки; глаза его были жестки и холодны, как сталь. Он трижды ударил меня в грудь кулаком.
– Узнайте, что делает Сатана своими руками под плащом!
Он отвернулся, явно не доверяя своему самообладанию. Ева смотрела на него, как и я, удивляясь силе охватившего его гнева.
– Идемте, Киркхем, – он овладел собой. Пробежал пальцами по волосам Евы, ласково растрепав их.
– Сущие младенцы, – повторил он.
И медленно, осторожно пошел к панели.
– До вечера, – прошептал я.
Она обняла меня, прижала губы к моим.
– Джим, дорогой, – прошептала и выпустила меня.
Выходя, я оглянулся. Она стояла в той же позе, вытянув руки, глаза широко раскрыты и печальны. Маленькая девочка, которая боится лечь в кровать. Я почувствовал, как дрогнуло мое сердце. Как окрепла решимость. Панель закрылась.
Молча шел я за Консардайном к своей комнате. Он вошел со мной и несколько мгновений смотрел на меня мрачно. Неожиданно я почувствовал смертельную усталость.
– Надеюсь, вы будете спать лучше меня, – неожиданно сказал Консардайн.
Он исчез. Я слишком устал, чтобы раздумывать над его словами. Умудрился раздеться и уснул раньше, чем успел укрыться.
15
Меня разбудил телефонный звонок. Еще не вполне проснувшись, не осознавая, где нахожусь, я взял трубку. Голос Консардайна разбудил меня, как ведро холодной воды.
– Доброе утро, Киркхем. Не хотелось прерывать ваш прекрасный сон, но не хотите ли позавтракать со мной, а потом проехаться верхом? У нас тут отличные лошади, а утро такое прекрасное, что жаль его упускать.
– Хорошо, – ответил я. – Буду готов через десять минут. Как мне вас найти?
– Позвоните Томасу. Я жду. – Он повесил трубку.
Солнце сияло сквозь окна. Я взглянул на часы. Скоро одиннадцать. Я проспал почти семь часов. Позвонил Томасу.
Сон, плавание в бассейне и яркое солнце отодвинули тень Сатаны за край мира. Насвистывая, я с раскаянием понадеялся, что Ева чувствует себя так же хорошо. Лакей принес мне то, что Баркер назвал бы «по-настоящему шикарный» костюм для верховой езды. Он проводил меня в солнечную старомодную приятную комнату, выходящую на широкую зеленую террасу. За маленькими столиками обедали с дюжину приятно выглядевших людей. Некоторых я встречал накануне вечером.
В углу я увидел Консардайна и присоединился к нему. Мы отлично позавтракали, по крайней мере я. Консардайн, казалось, не думал о еде. Его речь, слегка сардоническая, была интересна. Во время завтрака наша встреча в комнате Евы не упоминалась. Он не сделал ни малейшего намека на нее. Я, следуя его примеру, тоже.
Оттуда мы направились в конюшню. Консардайн взял сильную черную кобылу, которая заржала ему навстречу. Я поехал на стройном чалом жеребце. Легким галопом мы проехали вдоль беговых дорожек с препятствиями, которые вились в густом подлеске из сосны и дуба. Время от времени встречались охранники, которые вытягивались и приветствовали Консардайна. Ехали мы молча.
Неожиданно мы выехали из леса. Консардайн натянул узду. Мы находились на расчищенной вершине низкого холма. В ста ярдах под нами блестели воды залива.
Примерно в четверти мили от нас стояла красавица яхта. Двухсот футов длиной и не более тридцати в ширину. Приспособленная для океанских плаваний, прочная, скоростная. Ее окраска и медные украшения сверкали белизной и золотом.
– «Херувим», – сухо сказал Консардайн. – Принадлежит Сатане. Он назвал ее так, потому что она выглядит безупречной и невинной. Есть у нее и более точное название, но оно неприлично. Кстати, она делает тридцать узлов в час.
Я перевел взгляд от яхты на прочный причал, выдававшийся в море. Возле него располагался целый флот из катеров и быстроходных моторных лодок. Заметил я и по-старомодному разбросанный дом, скрывавшийся среди деревьев недалеко от берега.
Мой взгляд следовал за изгибом берега. В нескольких сотнях ярдов от причала находилась груда скал, больших булыжников, оставленных ледником, некогда покрывавшим остров. Я вздрогнул и всмотрелся внимательней.
На одном из них стоял Сатана, в черном плаще, сложив руки; он смотрел на сверкающую яхту. Я тронул руку Консардайна.
– Смотрите, – прошептал я, – Сата… – и замолчал. Скала была пуста. Я отвел взгляд на долю секунды. Однако за это время Сатана исчез.
– Что вы увидели? – спросил Консардайн.
– Сатану, – ответил я. – Он стоял на скале. Куда он делся?
– У него там проход, – равнодушно ответил Консардайн. – Туннель, идущий от большого дома к берегу.
Он повернул обратно в лес. Я последовал за ним. Мы проехали еще с четверть мили. И выехали на небольшую поляну, по которой протекал ручей. Консардайн спешился и бросил поводья на шею кобылы.
– Хочу поговорить с вами, – сказал он.
Я пустил жеребца пастись и сел рядом с Консардайном.
– Киркхем, из-за вас мир под моими ногами покачнулся, – отрывисто сказал он. – Вы заронили во мне черное сомнение. Одна из немногих вещей, за которые я готов был ручаться жизнью, та, что игра Сатаны в семь следов честная. А теперь – теперь я не поручусь.
– Значит, вы не принимаете свидетельства Баркера?
– Поговорим прямо, Киркхем, – холодно предупредил он. – Вы предположили, что Сатана управляет шаром с черного трона. Своими скрытыми руками. Если это правда, то у него хватит ума делать это так, что Баркер, разглядывая механизм, ничего не сможет увидеть. Вы это знаете. Говорите прямо, повторяю вам.