Семь шагов над обрывом
Приключения
: .Шрифт:
Конфета для папы
– Ты, что ли, до Тамары приехала?!
– Я, – нехотя ответила Соня, выключив колодезный насос, и снимая с подставки тяжелое мокрое ведро.
– Соседи, стало быть. С одной криницы воду таскаем. А моя хата в конце улицы, во-о-н там зелёный забор и ворота размалеванные. Ежели чего, то…
Говорить с болтливой тёткой не хотелось. Отвечать на одни и те же вопросы – тем более. Чужое сочувствие раздражало, бесконечные разговоры утомляли, неуемное сельское любопытство казалось навязчивым и нелепым. За две недели, что они жили у тетки жены папиного младшего брата – посмотреть на беженцев ОТТУДА приходила уйма народу.
– Люди у нас всякие. Одним только дай языком почесать! Другие – с пониманием. Чай не вы первые беженцы в нашей глухомани. Вон, у Степановны четверо живут. Да по селу с десяток семей наберется. Ты, девонька, привыкай к тутошним, – втолковывала маме Тамара Васильевна. – Вам у меня зиму зимовать. А там, как бог даст. Я-то не гоню. Вместе, оно веселее! Дочка с внуками далеченько. Собиралась на лето приехать, да где уж теперича. Война, она и есть война…
После таких увещеваний мама тихонько плакала, крепко обнимала пятилетнего Даньку и пыталась дозвониться папе. Папа, если был на связи, бодро рапортовал об успехах на фронте, жаловался на пересоленную тушёнку и скидывал фотки, где он жарит шашлык из купленного у местных козленка. Мама успокаивалась. Ненадолго…
Соня резко вздрогнула, возвращаясь в солнечный летний день. Женщина осеклась, вмиг посерьезнела, приглядываясь к новой знакомой.
– Провалилась?! Да?!
Соня грустно кивнула. Потом удивилась:
– А как вы..?
– Смекнула, что ты меня не чуешь? – соседка невесело улыбнулась и тяжело вздохнула. – Я, девонька, много чего понимаю. Довелось в свое время…Ты, вот что, хорош в хате от всех ховаться. У меня внучка гостит – бестолочь редкостная. Все мозги тебе вышибет. Я ее пришлю. Добро?!
– До-добро. А как вас зовут?
– Так это – тетка Оксана. Ну, или Оксана Ивановна. Ты насос-то включи, я водички наберу.
Михайловка была центром цивилизации и верхом мечтаний всех нормальных людей! Так, или почти так считал каждый из полутора тысяч ее жителей. Посудите сами: железнодорожная станция – есть! Парочка магазинов с продуктами и всякой мелочевкой – есть! Школа – 20 минут на электричке. Почитай рядом! Аптека, фельдшерский пункт – работают! А что водопровода нет, так колодец на каждой улице. А если хозяин рукастый, то и скважина во дворе имеется. Делов-то! И, самое главное, – воскресный базар. Нет, БАЗАР!!! В любую погоду все, от мала до велика, семьями и поодиночке, пешком или на велосипедах сходились и съезжались на базарную площадь «базарювать».
Тамара Васильевна, взявшись втолковывать местные порядки, предупредила с ухмылкой: кто пропускает базарный день больше одного раза, попадает под подозрение! В самом деле, разве честный человек, если не болен или не уехал по делам, может отказаться от такого счастья?! Не ходит – значит, что-то скрывает, или умер. Второе – предпочтительней. Тамара испуганно зажала рот ладонью, сообразив, что сморозила лишнее…
Соня после приезда шуток не понимала. Слишком свежи были воспоминания о чудовищных взрывах, запахе крови и смерти, о холоде сырого подвала и трупах на детской площадке. О страшной дороге в покореженном автобусе с выбитыми стеклами и посеченной осколками крышей. О том, как их, немых от ужаса, несли на руках огромные дядьки с темными от усталости лицами, как грузили в забитый сотнями таких же беженцев поезд, как они лежали на ледяном полу темного душного вагона, прижавшись друг к другу, закрывая собой маленького Даньку. Как трясло и подкидывало состав от близких разрывов, а он, уходя от обстрела, набирал скорость, унося на запад несчастных, обессиленных людей…
Город встретил промозглым дождем, холодным ветром и заботливо поданным прямо на вокзале горячим обедом. Девочка смутно помнила шоколад с изюмом и колючее теплое одеяло. Кажется, ее уложили прямо в зале ожидания, на старой раскладушке. Вокруг хныкали дети, лаяли собаки, люди пытались дозвониться родным, искали знакомых в толпе, кричали, смеялись, плакали, звали врача…
Данька освоился намного быстрее. После куриного супа и вареников с картошкой он, счастливый и сытый, сидел рядом с сестрой, обнимал подаренного зелёного медведя, и набивал карманы конфетами. Конфеты делил поровну – в том числе и на папу…
Уже к вечеру их поселили в детском садике. Светлая комната с огромными окнами, мультяшными картинками на стенах и светильниками-звёздочками. Три десятка женщин с детьми разного возраста. Спали на матрасах, на карематах, на деревянных топчанах, сбитых на скорую руку. Тесно, шумно…безопасно…
Соня вынырнула из воспоминаний. Рассеянно огляделась. Тетка Оксана скрылась за «размалеванными» воротами. В уличной пыли копошилась сбежавшая со двора рыжая курица. Двое загорелых мальчишек катили тачку с бидоном для воды. Сейчас подойдут к колодцу, а тут – она! Ну, уж нет, хватит на сегодня любопытных.
Девочка решительно подняла ведро и направилась к дому, пытаясь вспомнить, что хотела сегодня сделать…
Это так чудесно – планировать день, знать – обед будет в обед, в магазине есть свежий хлеб, в колодце чистая вода, а ночью можно лежать на старой железной кровати, закутавшись в мягкий плед, слушать грустных сверчков и… тишину.
Первые дни после приезда в село Соня не могла отогреться. Тетя Тамара полола огород в шортах и майке, обвязав голову косынкой, чтобы «сонечко не напекло», а девочка зябко куталась в зимнюю куртку, натягивала капюшон, прятала ладони в рукава и подолгу сидела во дворе. Наблюдала за суетливыми курицами, важными толстыми гусями, слушала мерное жужжание пчел – в соседнем дворе хозяева держали небольшую пасеку…
Дни шли за днями. Виной ли тому жаркое июньское солнце, вкусная сытная еда, неторопливый уклад сельского быта, – кто знает. Но девочка сменила теплые свитера и куртку на легкую футболку, а джинсы – на короткие льняные шорты. Да и шлепанцы оказались гораздо удобнее тяжёлых ботинок.
Жизнь должна быть, и все тут!
А война – не первая и не последняя. Прорвёмся…
Стоп! Она опять провалилась внутрь себя, так мама называла это состояние.
Что-то было непривычно. Что?! Она улыбалась! Улыбалась впервые за несколько месяцев. Губы растягивались сами собой. На глаза навернулись слезы. Плакала девочка тоже давно. Это мама чуть что – ревела, а Соня застыла, замерла в коконе из страха и безнадеги. И вот кокон дал трещину, раскололся на кучу серых осколков.
Добродушная тетка Оксана, ее обещание прислать новую подружку или просто… все хорошо?! Если может быть хорошо, когда с папой нет связи уже восьмой день?!
В ногу ткнулось что-то мокрое и холодное. Соня вздрогнула, резко обернулась. Хозяйская дворняга умудрилась расстегнуть ошейник и приветливо виляла хвостом. Да нет, тоже… улыбалась!
Нет, честно! Кто бы сказал раньше, что собака может вот так, совсем по-человечески улыбаться – ни в жизнь не поверила бы. А это беспородное чудище лыбилось во все свои, сколько там у нее зубов!