Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров

Стампас Октавиан

Два бледнокожих незнакомца неопределенного возраста, обряженные в черные балахоны, предстали перед нами, и тут Сентилья произнес слова, кои придали больше сил моим членам, ясности - уму, но и трепету - душе.

–  Он пришел, - тихо, но властно сказал Сентилья.

Люди в черном кротко поклонились, при том - более в мою сторону, и, повернувшись к нам спинами, повели важных гостей по лабиринту среди высоких надгробий.

Нашей целью оказался огромный гранитный склеп, похожий на базилику. Над его железными дверьми был выбит в сером камне знакомый мне, вещий знак, тот самый, коим был отмечен и Удар Истины, прикрепленный на моем плече: то был восьмиконечный крест.

–  Братский мавзолей Ордена Соломонова Храма, - шепнул мне на ухо Тибальдо Сентилья.

Замка на дверях уже не было. Люди в черном согласными жестами постучали в двери и отступили в стороны. Двери как бы сами собой начали приотворятся и наконец раскрылись настежь.

Я увидел два ряда факельщиков, выстроившихся на лестнице, что вела вниз. К моему удивлению, из подземелья на меня дохнуло сухое тепло и повеяло благовонным ароматом, который показался мне очень знакомым.

Сентилья двинулся вперед, и я - вместе с ним: двери и лестница были достаточно широки, чтобы принять двух человек, идущих плечом к плечу.

–  Он пришел!
– громко повторил Сентилья, когда мы ступили на лестницу, и голос его был превращен подземельем в устрашающий утробный звук.

Чем ниже мы спускались, тем большее меня охватывало изумление. Я видел внизу весьма широкую площадку, посреди которой был установлен внушительных размеров очаг: в нем ярко пылали дрова, согревая днище большого медного котла. Из-под его крышки уже доносился глухой рокот кипящей воды, а дым и пар, не наполняя склепа, поднимались прямо ввысь. Вокруг котла неторопливо двигались полуобнаженные люди в кожаных фартуках, их мощные торсы блестели потом. За их работой наблюдали еще трое неподвижных людей в черных балахонах, но эти, в отличие от встречавших нас, были подпоясаны белыми шнурками. Замечу, что они как бы вовсе не замечали нас, пока мы не достигли площадки. К увиденному еще с верхних ступеней лестницы добавлю также мощный дубовый стол о восьми ногах, вырезанных из цельных стволов, который был установлен около очага.

Однако вовсе не странная обстановка, не черные духи и не адский котел были причиной моей все возраставшей растерянности. Мне все яснее представлялось, будто я уже побывал однажды на этом самом месте и вдыхал этот подземный аромат: смесь елея и гвоздики. Оказавшись же на последних ступенях лестницы и увидев то, что до того мига было скрыто низким сводом, я испытал истинное потрясение души.

Моему взору открылись за очагом глубокие ниши, а в тех нишах - не что иное как каменные гробницы, одна из которых, самая правая, несомненно послужила однажды мне не только убежищем, но также источником власти, благополучия, справедливой мести и, возможно, будущего счастья. Невольно я закрыл глаза, а когда открыл их вновь, то опять увидел перед собой адский очаг и ряд гранитных гробниц. Я испытывал выдержку судьбы, судьба же испытывала мою собственную выдержку.

Так же невольно я стал озираться, ища глазами тайный лаз в колодец.

–  Вы удивлены, мессер?
– хладнокровно прошептал Сентилья.

–  Есть чему удивиться, - ответил я, отдавая хладнокровию куда больше сил, коими и так не мог похвалиться.
– Дым идет, а в склепе так же свежо, как на берегу реки.

–  Особое устройство тяги, - пояснил Сентилья.
– Взгляните вверх, мессер. Видите там отверстие?

Я подтвердил, что вижу: указанное Сентильей зарешеченное отверстие находилось в зените самого широкого свода, в средоточии восьмиконечного креста, что был выведен на своде алой охрой.

–  Особые отверстия прорублены также в стенах, у самого пола, - добавил трактатор.
– Вытяжкой служил и колодец, но теперь он замурован. Через колодец сюда однажды удалось пробраться грабителям.

–  Вот как!
– изумился я, изо всех сил хмуря брови.
– Что же они похитили с голого пола?

–  Кое-что, - сухо усмехнулся Сентилья.
– Вернее не все, что могли. Однако воры уже пойманы, казнены, и прах их расклеван воронами и растащен крысами.

–  Вот как!
– сказал я на такую новость.

–  Мессер, не желаете ли узнать, кто должен был быть вашим провожатым во Францию, - уже с нетерпением полюбопытствовал Сентилья.

–  Догадываюсь, что один из тех, кто покоится теперь в какой-то из этих гробниц, - сказал я, не удивляясь более ничему.

Сентилья долго молчал, глядя то себе под ноги, то на кипящий котел, то на трех незнакомцев в черных балахонах.

–  Человека, столь проницательного, как вы, - глухо проговорил он наконец, - я еще не встречал в своей жизни. Признаюсь, приятно, что я хоть немного похож на вас.

На такую любезность я решил не отвечать грубостью.

–  Это так, - добавил Сентилья.
– Вы, наверно, рассержены. Я не сказал вам сразу, что ваш проводник мертв. Действительно, сенешаль флорентийской капеллы Ордена скончался за неделю до вашего прибытия во Флоренцию. Я опасался, что вы мне не поверите, а, значит, и не воспримите моего замысла.

–  Мне непонятно только одно, - безо всякого гнева ответил я Сентилье. С какой стати он теперь так торопится?

–  В этом-то вся и загвоздка!
– обрадовано проговорил Сентилья. Насколько мне было известно, в его обязанности входило доставить вас в Париж на кладбище Невинноубиенных младенцев.

–  Живым или мертвым?
– полюбопытствовал я.

–  Вы - шутник, мессер, - сдержанно рассмеялся Сентилья, бросив взгляд на бездвижную троицу в черном.
– На том месте вас должен был принять под свою опеку следующий провожатый, уже из адептов "змеиного круга". Теперь положение таково: умирая, сенешаль возжелал, дабы его кости нашли последнее упокоение на кладбище Невинноубиенных. Замечу вам, что многие крестоносцы оставляли подобные завещания. Таким образом, его последний путь лежит на то самое место, куда предназначалось попасть и вам самим.

"Ты захотел обрести себе провожатого из мертвецов, - с насмешкой над самим собой подумал я.
– Ты такого получил".

–  Теперь по старому обычаю крестовых походов пробальзамированное тело рыцаря будет разрублено на части, - сообщил Сентилья, - затем выварено в котле до костей, кости будут уложены в шкатулку-реликварий, и на этот раз не сенешаль, а как бы вы сами, мессер, станете его провожатым вплоть до места последнего упокоения. Мне пришлось приложить немало трудов, чтобы отправление праха в Париж было задержано и чтобы прах был передан непосредственно в ваши руки. В Париж вас перевезет торговая миссия Большого Стола Ланфранко.