Семь текстов
Шрифт:
– Да я же русским языком, – возмутился инопланетянин, – объяснил вам, что без всеобщего протезирования зон удовольствия рано или поздно должно наступить…
Дверь операционного бокса осторожно открылась, и в него заглянули привлечённые шумом Килограмм с 5–6 Разрядовым.
Капитан сразу отпустил Дециметра и сделал встревоженное лицо:
– Гуманоиды, у вас какие-то проблемы?
– Нет-нет, – переминаясь в дверях, смущённо промямлил Килограмм.
– Просто мы тут Разрядова до ума доводили. Потом видим: дверь. Дай, думаем, зайдём… Правда, Разрядов?
– А вот у нас с профессором Дециметром
– Не совсем, капитан, – захихикал Дециметр. – Но частично вы правы: да, в плане умственных способностей у вас действительно много общего с ломовыми экипажами…
– Профессор, вы явно мните себя крупным изобретателем и выдающимся учёным. Но, к сожалению, всё, что я от вас услышал, без сомнений, является результатом обыкновенного обострения глупости: вашей глупости, – поделился сделанными наблюдениями капитан и на всякий случай стал оглядываться в поисках чего-нибудь поувесистее: тяжёлые предметы всегда служили ему хорошим подспорьем в дискуссиях на мировоззренческие темы.
– Не злитесь на нас, пожалуйста, – постарался успокоить капитана Килограмм. – Вы же всё-таки человек – не то что мы, злосчастные гуманоиды…
– Слушайте, инопланетяне, – капитан устало посмотрел на циферблат голографических часов, вытатуированных под кожей запястья люминесцентными жидкими кристаллами и полупроводниковыми плёнками, – скоро будет уже полсуток, как я сюда прилетел. А толком мною у вас так ничего ещё не осмотрено…
14. Экскурсия по туземной лаборатории
Дверь перед капитаном со скрипом испарилась, и оба профессора, потирая от радости руки, втолкнули его в свою главную лабораторию.
– Да я ведь совсем другое имел в виду… – попытался протестовать капитан, но было уже поздно: глуховатый Килограмм подтащил его к устройству, больше всего походившему на гоночный унитаз.
– Это сверхточные весы для измерения массы гравитационного поля, – похвастался профессор. – Они настолько чувствительны, настолько тонко реагируют на любую гравитационную неоднородность, что погрешность их измерений в сто раз превышает любой получаемый результат. А теперь, капитан, идите сюда. Гравитационная постоянная вещества зависит, как известно, от концентрации в нём антигравитационной составляющей. Поэтому вон те деревья, имеющие сформированную мною генетическую способность накапливать эту антигравитационную составляющую, могут достигать высоты, сравнимой с расстояниями между звёздами. Что, несомненно, поможет кардинально решить проблему озеленения космоса. А вот эта установка позволила провести ряд тонких экспериментов, которые показали, что, начиная с так называемого «тёмного» микроуровня, исследования сами строят материю. То есть с некоторого порога проникновения вглубь материи все результаты – артефакты.
– Капитан, – осторожно потянул недавнего оппонента за рукав Дециметр, тоже, видимо, испытывавший дефицит в слушателях, – вы слышали о моём предложении утеплять солнце? Поскольку местное солнце является аннигиляционной звездой, мне пришлось научиться синтезировать катализатор реакции аннигиляции. А вы понимаете, что это было очень непросто?
– Да-да, конечно, ещё бы, – с размаху кивнул и явно непонимающе поддакнул капитан.
– А вот здесь, на предметном стекле, – подозрительно посмотрев на капитана, позвал его Дециметр, – видны микропорции ингибитора данной реакции. Вот, можете взглянуть…
Капитан уже готов был по-нашему, по-простому, по-звездолётчецки поинтересоваться: а нет ли, мол, в лаборатории устройства для вышибания кое-кому зубов? Но вспомнив, что он не какой-нибудь недоделанный гуманоид, а самый что ни на есть подлинный человек, сдержался, посмотрел через голограмму микроскопа на препарат, ничего не понял и с учёным видом глубокомысленно изрёк:
– Ну и дрянь… Я-то думал, профессор, вы мне хоть что-нибудь путное покажете…
– Правильно, – поддержал капитана Килограмм. – Я тоже говорю, что это похоже просто на рафинированную грязь. Идите лучше сюда, капитан: уж я-то знаю вкусы героев звездоплавания… Вон та установка – видите? – это мой направленный концентратор вероятности. С его помощью я доказал, что вероятность может перемещаться со скоростью, равной бесконечности и даже ещё быстрее. Понятно, что данные опыты слишком академичны и скучны для вас, но мой направленный концентратор может продемонстрировать кое-что поувлекательнее. Оставайтесь на месте, капитан, и смотрите вон на то окно.
Килограмм направил излучатель установки на окошко низкотемпературной камеры, рядом с которой как раз остановился капитан. И под действием концентрированной вероятности мороз вместо обычных своих узоров разрисовал оконное стекло отборной порнографией.
– Ну как, теперь-то уж у вас у обоих, надеюсь, всё? – радостно спросил капитан, пересмотрев все порнограммы.
– Почти, – ответил Дециметр, возжаждавший повторить успех коллеги и тоже добиться научных лавров. – Видите вон тот резервуар?
– Ну вижу. И что у вас там такое? Неужто заспиртованная моча? – расстроенно поинтересовался капитан.
Профессор Дециметр негодующе кашлянул и подвёл капитана к ванне с жидкостью, в которой пробегали мелкие волнообразные неоднородности. По словам Дециметра, это были как бы «существа», передвигавшиеся при помощи репликации: в растворе, насыщенном мононуклеотидами и ферментами, молекулы материнских РНК постоянно строили перед собой дочерние молекулы. После чего распадались, передавая эстафету материнства «потомкам». Таким образом, передвижение живых объектов происходило в установке за счёт рождения и смерти.
– Репликация – это здорово, – тожественно похвалил капитан. – Ну и ну.
– Слушайте, капитан, – не удержался подозрительный Дециметр, – а вы действительно поняли всё, что я рассказал?
– Конечно, всё, профессор, – жизнерадостно кивнул капитан. – Ну, может, за исключением того, что такое «репликация» и «РНК».
Дециметр помолчал, тупо уставившись на свою установку взглядом, полным ненависти к капитану, потом тяжело вздохнул, прошёл в угол, выбрал самую большую мензурку, сосредоточенно налил в неё до краёв какую-топрозрачную жидкость, размашисто выпил и сдавленно закашлялся.