Семь Толстых Ткачей
Шрифт:
– А что Кольт?
– На Гавайях, не могу связаться.
– И что надо делать-то?
– Всё как всегда. Опередить и выпустить лучший фильм, чтобы на его фоне этот не заметили.
– Когда нужен сценарий?
– Как можно скорее.
– Ты говорил с Шалитом?
– Пока нет...
– Ну так поговори!
– Фарит отключился.
Гнолт
–
– Папа, ну брось ты уже. Как я могу понять, если ты не говоришь, к кому меня ведешь?
Пожилой мужчина шел рядом с молодым по длинному чистому коридору. Ресторан "Гнолт" в Нью-Йорке считался самым дорогим и закрытым в мире. Большое трехэтажное здание, выполненное в стиле архитектуры сороковых, впилось в неприметный уголок Манхеттена. В Манхеттене таких уголков немного, даже не верится, что они там есть вообще, однако, это так. Здесь, в самом центре огромного мегаполиса, богатых гурманов подстерегает настоящее чудо. В ресторан "Гнолт" можно пройти только по нескольким параметрам. Вы можете попасть туда, если у вас есть кредитная карточка на сумму не менее миллиона долларов - это раз. Если вы конгрессмен США или министр США, или представитель парламента и правительства: Англии, Франции, Германии, Китая, Японии и России - это два. Также пропустят президента вышеперечисленных стран - это три. И последний вариант - если у вас есть членская карточка. У мистера Фриски-старшего она имелась, чтобы получить ее для Фриски-младшего, отец вел сына к директору ресторана - самому мистеру Гнолту.
– Я же говорил тебе, кто такой мистер Гнолт, - сказал отец.
– Директор самого дорогого ресторана в мире. И что? Подумаешь...
– Помолчи! Он не просто директор. Он президент клуба избранных! Если тебя возьмут в него, считай, жизнь твоя обеспечена до конца дней.
– А чего ты не рассказывал этого раньше?
– Таковы правила. В свое время я через это прошел и мой отец, и мой дед, и прадед, и ты пройдешь.
– Ого! Так это клуб по интересам? Что-то вроде масонов?
– Какие масоны? Им до нас... Наш клуб называется просто - клуб любителей хорошо поесть...
– Клуб любителей хорошо поесть? Да, с названием можно было и помудрить.
– Замолчи! Сегодня ты узнаешь такое...
– Пап, ну кончай уже. Я лучший сомелье в Северной Америке. Каждый год меня просят рецензировать вина по всему миру. Мои статьи печатают в самых престижных журналах. Уж если я вам не подхожу, значит, никто не подойдет.
– Дегустатор, ха! А знаешь, сынок, что лет двадцать назад я был не менее хорошим дегустатором, нежели ты?
– Знаю, ты мне об этом каждый день напоминаешь.
– Посмотрим, как ты запоешь, кода увидишь мистера Гнолта. Но мы пришли.
Они подошли к широкой двери из мореного дуба. До этого Фриски-младший никогда не видел таких - в ширину длиннее, чем в высоту.
– Ну, если там сидит негр с двумя таблетками...
– Поимей уважения! Наша семья состоит в клубе любителей хорошо поесть уже почти полтора века. И я буду очень разочарован, если ты прервешь эту традицию.
– Пап, если всё сведется к моим гастрономическим знаниям, будь спок. Я не подкачаю.
– Очень надеюсь. Но дело тут не только в них. Постучись и заходи.
– А ты не пойдешь со мной?
– Нет. Мистер Гнолт всегда принимает в наш клуб только в кругу избранных.
Фриски старший глубоко вздохнул и пошел по коридору обратно. Сын осмотрелся. Коридор, как коридор. Всё, как обычно, если отбросить размеры и форму двери. Шелковое покрытие на стенах, пол устилают персидские ковры. Дверная ручка сделана из бронзы в форме шелкопряда. Фриски-младший пожал плечами и постучал. На секунду показалось, за дверями что-то гудит, словно кто-то дует в горлышко пустой бутылки.
– Войдите, - донеслось из-за двери. Он повернул ручку и вошел.
Перед ним предстал огромный зал, где никто ни в какие горлышки от бутылок не дул. Площадь, как у баскетбольной площадки, высотой метра три и под потолком нависают клубы табачного дыма. До этого Джон и не предполагал, что помещение ресторана может позволить себе такие просторы.
– Не удивляйся, Джон, мой ресторан уходит в один из небоскребов по соседству и сейчас ты уже не в основном здании.
Говоривший сидел за большим столом. Большим и глупым. Длинной метров пять и шириной метра три, его полностью заставили различными яствами. Собравшиеся сидели с обоих краев, но вряд ли кто-то мог дотянуться до блюд посередине. Всего восемь человек. Пять мужчин, две женщины и Гнолт. Все как на подбор толстоваты, перед каждым тарелка с едой. Одна женщина, не обращая на Джона внимания, продолжала набивать брюхо. Рядом с бородатым мужчиной Джон заметил на столе зеркало и две кокаиновые дорожки. Шестеро курили, и только та женщина продолжала чавкать, как корова, пережевывающая сено.
Мистер Гнолт сидел во главе стола, курил сигару и смотрел на Джона маленькими бусинками глаз. Все за столом с лишним весом, но Гнолт особенно. Бока вываливались над ручками кресла, а классический костюм чуть не трещал по швам. Он улыбался, показывая маленькие зубки, которыми, наверное, съел пару миллионов килограмм мраморной говядины.
– Твоя семья давно является членами нашего маленького клуба, по просьбе твоего отца мы рассмотрим сегодня твою кандидатуру, - Гнолт выдохнул слова пополам с сигарным дымом.
– Я рад оказанной мне чести, мистер Гнолт, - сказал Джон.
– Садись.
Гнолт указал на восьмое кресло напротив самого Гнолта. Сев в него, Джон почувствовал себя членом этой жирной семьи. Он даже незаметно ущипнул себя за живот, проверяя, на месте ли там кубики пресса.
– Для начала, хочу представить тебе остальных членов клуба. Я имею честь быть его президентом, а эти люди стоят в нашей иерархической лестнице чуть ниже. Думаю, некоторых ты знаешь...