Семь Толстых Ткачей
Шрифт:
Последнее слово он прокричал, но никто не обратил внимания, ибо и он и Рооми разговаривали почему-то на русском языке.
Ли открыл глаза и почувствовал, что ему лучше. Мысли, наконец, текут в нормальном направлении, а разум трезв или почти трезв. Пред ним скалится Рооми в темных очках. Ли отметил, что до этого безупречная прическа полностью растрепанна, а волосы, вроде, даже шевелятся. Может, от кондиционера?
– Как хорошо, что мы, в конце концов, встретились, - сказал Рооми.
– Как я сюда попал?
– Я вытащил тебя из пучины, если ты простишь мне
– Мальчик...
Ли хотел возмутиться, но в ту же секунду Рооми стремительно переместился, и его лицо нависло над лицом Кахомы. Молниеносное движение руки, очки слетели. Ли в ужасе вытаращился на сшитые бельма. В небольших просветах между нитками и клочьями кожи плескались черные тени.
– Слушай меня, кусок идиота, - прорычал Рооми.
– Мы вложили в тебя столько сил не для того, чтобы ты сдох на середине пути!
– Но я думал...
– Ты так обдолбался, что утратил эту способность!
– Но Чан...
– Он слишком стар, чтобы что-то значить, идиот! Но опасен, а мы не хотим выступать раньше времени. Он еще может быть нам полезен.
– Так поэтому вы больше не приходили?
– Конечно, болван! Чан установил за тобой такую слежку.... Да знаешь ли ты, что половина этой шантрапы, что ложится под тебя, или пьет за твой счет, состоит у него на службе?
– Нет...
– То-то и оно. Он хочет загнать тебя в психушку или в могилу, и тогда у него развяжутся руки!
– Ах вот как...
Рооми надел очки и отошел от кровати. На ней все еще блестит зеленоватая жижа из желудка Ли.
– Конечно, а ты что думал? Ты не представляешь, по каким правилам ведется эта игра, а он очень хорошо представляет...
– И что за правила?
– Если я расскажу, придется тебя убить. Как, рано или поздно, мы устраним Чана. Я думаю, скорее рано...
– А почему не сейчас?
– Ли подскочил с кровати, но организм, в отличие от разума, не очистился и он упал обратно.
– Потому что сейчас он нам нужен. Но мы убьем его на премьере фильма, вместе с Толстыми Ткачами. А вернее, предоставим эту честь тебе.
– Мне? Это здорово! Клянусь, Рооми, я не подведу!
– Не подведешь, - кивнул демон.
– Если после премьеры он уйдет живым, на следующий день ты станешь мертвым.
– Вы убьете меня?
– Нет, тебя убьет Чан или Толстые Ткачи.
– Я не понимаю...
– И это хорошо. Пронеси на премьеру оружие и убей его. Нас он будет опасаться, а тебя считает кретином. Заслуженно.
– Эй!
– Я говорю, что вижу. Попробуй опровергнуть и выполнить то, ради чего твой отец оставил тебе корпорацию. Попробуй хоть что-то, или умрешь. И не как мужчина, а как сопливое ничтожество в бассейне собственной мочи или на диване посреди блевотины!
Рооми, кивком головы, указал на зеленую лужу. Ли посмотрел и немного побледнел. Немного, потому что и до этого лицо цветом соответствовало извести.
– Я не умру так, - прошептал Ли.
– Это хорошо, но это лишь слова. Мы увидимся на премьере или не увидимся никогда.
За Рооми захлопнулась дверь, а Ли все еще смотрел на бывшее содержимое утробы. Кусочки суши, половинки таблеток и все зеленое от... абсента, что ли? Нет, он не умрет в луже такого!
Японец
Посреди огромного зала, уставленного тысячей статуй, разыгрался спектакль одного актера. Японец не мог говорить - губы окаменели; он плохо видел каменными глазами, но незнакомец в шелковом кимоно хотя бы забрал его боль. Теперь он превратился в настоящую статую, слушающую пламенные речи вот уже несколько часов подряд. Черный шелк мелькал в просветах статуй, незнакомец размахивал руками, то переходя на крик, то спускаясь до шепота. Он то подбегал, то исчезал и появлялся в другом конце зала. Его наряд уже несколько раз загорался от нестерпимой жары, но он небрежно тушил его, а на шелке не оставалось никаких следов.
– Ты не понимаешь!
– кричал незнакомец.
– И никто не понимает! Вот скажи мне, чем книга лучше жизни?
Японец не мог ответить, но мужчина, каким-то образом, умудрялся слышать мысли.
– Неправда!
– воскликнул он.
– Дело вовсе не в том, что кто-то, чем-то управляет - дело в действиях! Любая книга дарит прежде всего их. Их и перемены. Прислушайся, насколько сладкое это слово. Пе-ре-ме-ны...
Голос мужчины заползал в мозг сухим шорохом.
– Когда в человеческой жизни происходит больше всего перемен? Где-то лет с восемнадцати и до двадцати пяти. Оторванный от родителей, потом учеба, работа... И в это время он определяется. Или дает себе толчок, либо навсегда тормозит. Но, в любом случае, вспоминает эти годы, как самые интересные в жизни. Потому что они полны перемен. И неважно, что перемены могут быть к худшему. Кто сказал, что хорошо лишь движение вперед? Быть может, вернувшись к состоянию пещерного человека, ты был бы счастлив! Вокруг куча мамонтов, рядом баба, пещера и детишки бегают, смеясь. Чем не рай? Для тебя, может, и нет, а для многих да, пусть они сами об этом не знают. Но сейчас у вас нет возможности даже попробовать! Потому что нет мамонтов, нет пещеры, куда можно просто поселиться. И тупая сила , физическое превосходство, не дает в современном Мире преимущества преимущества! Нет, на дворе эпоха хитрецов, то есть, они так думают... А я даю людям перемены! Пусть, иногда они приводят к смерти, но люди умирают счастливыми. В жизни у них были приключения, а не тупое сидение перед экраном. Они дохнут героями! Поэтому нас так привлекают книги - мы знаем, с нами так никогда не будет. Мы не перенесемся в параллельный мир, не станем там волшебником. Мы не повстречаем на дороге красивую девушку, не блеснем перед ней остроумием, а, если блеснем, она не ответит тем же. И мы не станем героям бандитских разборок, а, если станем, выйдем оттуда трупами. Говоря "мы", я имею в виду не себя, а людей, ты понимаешь? Отлично. А я дарую вам возможность всё это воплотить в жизнь. Вы и сами не замечаете, что с каждым десятилетием ваша жизнь полностью обновляется, как в моральном, так и в физическом плане. Мои Ткачи плетут для вас перемены, пусть вы и не хотите этого. Они делают не доброе дело и не злое!