Семь
Шрифт:
— Пётка, помнишь его? — ласково мурлычет демон и все ближе подходит к чародейке. — А меня?
— Ты демон!
— Верно, твой любимый демон. Я тебя никогда не предавал, помнишь, я даже спас тебя, когда вы с Анькой были в плену.
Енина снова прорычала что-то нечленораздельное. Анька. Она любила животных, даже таких, как этот черный кот. Зрение шалило и дергалось, голова раскалывалась от борьбы с дурманом. Муська подбирался все ближе.
— У меня с демонами договор, — не пойми откуда появившаяся Ринмория сжала кулак, и Енина, задыхаясь, повисла в
Муська не боялся Смерти, демоны и так ей служили, но своего тела он мог лишиться. Как демон он уже и так набедокурил. Он долго не размышлял, в какой-то степени, Муська ожидал, что так для него все и закончится. Мгновенно он запрыгнул на грудь Енины и вцепился когтями в ее потасканное платье. Дотянувшись до запястья, он впился в него клыками.
Дурман, текший в крови чародейки, втягивался в демона, ослабляя и исчерпывая силы. Все произошло настолько быстро, что Ринмория не успела скинуть тельце демона с зачарованной ведьмы. Муська шлепнулся на твердый пол без сил, но зато Енина освободилась от дурмана. Чародейка скинула оковы Царицы и жарко воспламенилась, полыхали волосы и глаза.
— Сними щит, — прохрипел Муська. — Забери Марису, Акторит пропал.
Ринмория замешкалась, а Енина, выплеснув щит из Черной Магии оградила себя и Муську от воздействий. Кровь хлестала из руки.
— Эй, вставай, — потрясла она кота, нервно оглянувшись на Ринморию, сотворяющую заклинание.
— Увидимся через век, если доживешь, — проговорил Муська и обмяк в руках ведьмы.
Тем временем, Ринмории удалось сбросить свои же щиты, стены пещеры задрожали, посыпались валуны, разбиваясь о черную защиту Енины. Девушка подхватила тельце демона и бросилась к Тонису. Тяжелый камень свалился сверху, прижав ей лодыжку, вырвавшуюся из зоны действия щита.
— Ена, — Котт не вытерпел и, наплевав на просьбы Муськи не показываться, заглянул в пещеру. — Тонис!
Кон гира армии Кота накрыла каменная лавина. Котт не стал драматизировать, он протянул ладонь Енине. Чародейка бросилась к королю, выставив свободную руку вперед. Ринмория, сама того не желая, оградила себя от пленников дождем из валунов. Когда она разрушила свои же чары, Котт и Енина с бездыханным Муськой на руках неслись изо всех сил в сторону Урфрига.
Глава 40
Разбойница протянула руку Марисе. Девушки отправились к выходу из разрушенного храма.
Послышался приглушенный раздраженный шепот:
— Ты должен был сказать! Я тоже имею право принимать решения!
Голль и Анолль спорили, девушке явно не нравился этот разговор.
— Я не знала о его планах, — злобно она бросила Марисе. Ответа не получила, да и не нуждалась в нем.
Бандитка ухмыльнулась и небрежно бросила:
— Ваше участие больше не требуется.
— Куда же мы теперь? — Голль обреченно склонил голову перед черноволосой бестией.
— Мне вы не нужны. Когда власть Асирам станет всеобъемлющей, вы получите по заслугам. А пока… вы мешаетесь.
Дреяггх
— Но вы можете пойти со мной.
Сказала и пожалела, на кой ей вообще сдалась эта парочка предателей, наверное, хотелось сделать наперекор сопернице.
Но Мариса-разбойница и глазом не повела. Зато к компании выбежал радостный Батька, принялся вылизывать лицо хозяйке. Расчувствовавшись, девушка разрыдалась. Хоть одно существо в этом проклятом измерении ее любило.
Бандитка свистнула и, откуда ни возьмись, прискакала лощеная вороная кобыла с такой же необузданной гривой, как и у хозяйки.
— Мы договорились, но ты остаешься моей пленницей. Тебе дозволено обращаться ко мне только Асирам, — черноволосая кивком отбросила пряди с лица и стегнула лошадь. Остальным полагалось путешествовать на своих двоих.
Путь предстоял неблизкий, Асирам не давала спать больше шести часов, ее спутникам приходилось семенить трусцой весь путь. Слабость подстегивалась плетью. Возражения не принимались. Мариса терпела, сжав кулаки и зубы. Больше всего жалела Батьку, который непонимающе заглядывал ей в глаза. «Скоро это закончится», — твердила она себе.
Голль жалостливо смотрел на Марису, Анолль шепотом читала проклятья. Где-то там Летучее море становилось все ближе. Ближе. Кожаная курточка Марисы превратилась в лохмотья от частого применения плети. Тело покрывали красные полоски, со временем превращаясь в коросты. Ненависть трех подростков плавила воздух, но Асирам, казалось, только питалась ею.
Через вечность компания добралась до золотистого песчаного берега Летучего моря. Путники жадно вдыхали влажный воздух побережья.
Скинув одежду до исподнего, Мариса бросилась в соленую воду, издав писк от боли. Вода жалила раны и бодрила. К ней присоединились Голль и Анолль. Море дурманило и придавало сил. Искупавшись, Мариса вернулась на берег и уселась на песок, глядя на горизонт. Чайки верещали, легкий прилив прибивал к босым пяткам склизких медуз.
Асирам слезла с лошади и подошла ближе.
— Мы на месте, Акторит говорил о том, где найти Праотца?
— Не за чем. Я живу в сердце тех, кто верит.
Девушки резко обернулись, перед ними предстал мужчина с дымной бородой и серебряными волосами. Мариса отметила, что мир остановился. Чайки замерли в небе и замолчали, брызги, что Голль отправил в сторону Анолль застыли в воздухе.
— Я жду Марису, — голос Праотца звучал мягко и глубоко, словно шум морской пены.
— Это я, — заявили обе девушки.
Праотец смотрел въедливо в глаза то одной, то другой, и что-то нашел. Он прикоснулся средним и указательным пальцем ко лбу Асирам, и ее пряди перестали развеваться по ветру.
— Ты в опасности, — сказал старик Марисе.
— Знаю.
— Ты в смятении.
— И это верно.
— Акторит сказал, что ты придешь. Он отметил, что ты будешь не одна. Но он также и выразил опасения, что не знает, с кем ты явишься.
— Где он? — отчаянно воскликнула девушка.
— Мне неизвестно, дочка.