Семь
Шрифт:
Иблисов сдержал довольную ухмылку, которая так и рвалась наружу, - наконец-то стало понятно, что здесь происходит.
– Вам нравятся молодые девушки?
– Петр безумно улыбнулся.
– Ведь так, да? Нравится играть с людскими судьбами, ломая их? Поиграетесь с душой человека и бросите... Вы сущий дьявол...
«Ну хоть в чем-то прав этот парень», - усмехнулся про себя Иблисов.
– ..., но ее вы не получите, - Петр схватил Надю за руку и рывком поднял ее на ноги, подтолкнув к графу.
– Слышите вы! Она принадлежит мне.
В этот момент Иблисов встретился взглядом с Надей. Ее лицо было заплакано, она судорожно вздыхала и взглядом просила его отступиться от этой идеи и оставить все так, как есть.
– Не знал, - спокойно произнес Виктор Сергеевич, присаживаясь в кресло, - что слуги находятся у вас в личной собственности. Вроде бы крепостное право было отменено...
– Ненавижу вас!
– гневно прокричал Петр и, отбросив Надю в сторону, схватил пистолет со стола (виконт, видимо, сразу же после охоты поспешил в библиотеку, забыв отдать оружие слугам) и прицелился в сидящего перед ним Иблисова.
– Ненавижу! И почему вы так нагло влезли в мою жизнь и начали стремительно все портить?!.
– Хочешь выстрелить?
– усмехнулся тот.
– Что ж, - расстегнул верхние пуговицы рубашки, развел края руками, оголяя грудь, - стреляй.
– Что за шум?
– в дверном проеме возник Илья Михайлович. Он, заметив сына с пистолетом в руках, вскрикнул и, смешно замахав руками, вбежал в библиотеку: - Петенька, да что же ты...
– Стой на месте!
– прокричал Петр, бросив гневный взгляд на отца.
– Если бы ты разрешил мне тогда жениться на ней, то ничего бы этого не было! Но нет!.. Ты начал беспокоиться о том, какие разговоры пойдут, что, мол, неровня она мне... А плевать! Понимаешь? Пле-вать!
Тем временем на крики сбежались и остальные слуги и Фьерте, которые с нескрываемым любопытством наблюдали за происходящим. Среди них незаметно появился и Мефодий, который внимательно следил за каждым жестом Иблисова, готовый в любой момент вмешаться в ситуацию.
– Петя, - пролепетал граф Якубов.
– Не мешайте ему, Илья Михайлович, - спокойно произнес Иблисов.
– Ваш сын хочет показать, что он уже вырос и стал настоящим мужчиной.
– Петр, - Фьерте вышел вперед, стремясь утихомирить виконта, - послушай...
– Замолчите!
– закричал тот.
– И... стойте на своих местах! Не то я застрелю его!
На пару мгновений в помещении повисла тишина. Изумленный граф стоял чуть в стороне и переводил взгляд с Иблисова на сына, держась за сердце. Петр шумно дышал, готовый выстрелить в любую секунду. Иблисов, сидя в кресле, довольно ухмылялся - он знал, что у графского сынка не хватит на это мужества. Надя, закрыв рот ладошкой, сначала испуганно сделала шаг назад, а потом, понимая, что сейчас может произойти непоправимое, кинулась вперед, закрывая собой Виктора Сергеевича.
– Подумайте, что вы делаете, - залепетала она, глядя снизу вверх на Петра.
– Это же... Не берите грех на душу, Петр Ильич! Петр Ильич, где властвует злоба, там мудрости делать нечего, жизнь слишком коротка, чтобы её тратить на гнев. Милость всегда лучше наказания...
– Уйди, дура, - прошипел парень.
– Не то и тебя застрелю.
Иблисов, наблюдая за этим, был несколько удивлен поступком Нади. Его поразила ее жертвенность. Он не боялся того, что Петр мог выстрелить - максимум, он попал бы ему в плечо и все тем бы и кончилось, не боялся быть раненым - раны не страшны его телу. Но почему-то его черствое черное сердце неприятно зашевелилось, когда эта маленькая девушка закрыла его своим худым тельцем.
– Не уйду, - Надя отрицательно мотнула головой и сделала небольшой шажок, отходя к Иблисову.
– Подумайте, Петр Ильич... Грех же!
– Дура, дура!
– закричал Петр.
– Застрелю же!
– Надя, - вкрадчивым голосом попросил Иблисов, - пожалуйста, отойдите в сторону. Мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали.
– Петр Ильич, - плакала Надя, которая проигнорировала слова Виктора Сергеевича и не собиралась никуда уходить, - прошу...
– Уйди, дура!
– орал на нее виконт. Через секунду щелкнул курок.
– Последний шанс. Не то, обещаю, застрелю.
– Господа, господа, - попытался вмешаться Фьерте, но, поняв, что ничем не сможет поправить эту ситуацию, стушевался и замолчал.
– Петр, я жду!
– Петр Ильич, - взмолилась Надя, - прошу... Выполню любую вашу прихоть, любое ваше желание, только не стреляйте...
– Любое, говоришь, - прошептал Петр, не опуская руки и глядя девушке в глаза.
– Любое, говоришь?!
– повторил он, но уже крича, потому что она не ответила.
– Надя, - тихо проговорил Иблисов, все также сидя в кресле, - не смей. Я приказываю тебе, слышишь!
– и повторил громче: - Не смей!
– Она вашим приказам не подчиняется, - отчеканил Петр и, схватив девушку за руку, повел за собой.
– Петенька!
– Якубов хотел броситься за сыном, но тот не позволил ему этого сделать, пригрозив пистолетом, который все еще держал в руке.
– И не смейте идти за мной. Никто!
– приказал виконт и, вытолкнув Надю вперед, вышел из комнаты.
Все, собравшиеся на шум в библиотеке, так и остались на своих местах. Когда же за Петром захлопнулась с шумом дверь, и все сразу же зашумели, Иблисов знаком подозвал к себе Мефодия.
– Проследи за ними, - прошептал ему на ухо Виктор Сергеевич, когда тот наклонился к нему, - и потом доложи.
Мефодий молча кивнул и поспешил удалиться, никем не замеченный в сутолоке.
Иблисов же, встав со своего места, подошел к Якубову, который все еще не мог отойти от шока. Фьерте тем временем побежал в свою комнату за лекарствами.
– Непутячий, ой непутячий!
– приговаривал Фоменков, крутившийся вокруг графа.
– Семен Игнатьевич, да...
– лепетал Илья Михайлович, - да вы... Друг мой!
– неожиданно вскрикнул он, увидев перед собой Иблисова.
– Что же это было?