Семен Дежнев
Шрифт:
К середине XVII века на Лене сложилось несколько центров судостроения. Такими центрами становятся Якутск, Усть-Кут на верхней Лене, Жиганы в ее низовьях. Возникает свое судостроение и на Колыме. Наряду с государственными верфями существовали и частные, принадлежавшие богатым торговым людям. Они привлекали умелых корабельных плотников и, движимые взаимной конкуренцией, старались сооружать суда самого высокого качества. Государственное судостроение страдало от казнокрадства чиновных людей. На верфи, принадлежавшие государству, сгоняли людей в порядке трудовой повинности, заставляли работать из-под палки. На частных верфях труд кораблестроителей оплачивался лучше, и их производительность труда была выше,
В случае необходимости служилые и промышленные люди принимались за строительство судов самостоятельно. Такая необходимость нередко возникала на дальних реках. Среди поморов, выходцев с русского Севера было немало людей, знакомых с основами судостроения. Но все-таки это можно рассматривать как исключение из общих правил. Постройка морских кораблей требовала определенной специализации и не считалась таким простым делом, доступным каждому.
Если отряд казаков отправлялся морским путем в дальний поход, якутские власти направляли вместе с ним корабельного мастера с необходимым инструментом, запасом скоб, гвоздей, пеньки и даже дерева. Если коч снаряжался торговым человеком то и он старался подобрать такого мастера. Это была обязательная мера предосторожности на тот случай, если бы пришлось отремонтировать судно или даже построить заново. Мастер брал на себя роль организатора ремонта или строительства.
Коч оценивался обычно в сумму до 60 рублей На Колыме он стоил до 200 и даже до 300 рублей (около 4000 рублей в переводе на курс конца XIX века). Только самые богатые купцы и промышленники были в состоянии приобрести такое судно. Чаще они приобретали коч в складчину. Учитывая спрос местных судостроителей, купцы завозили на Лену парусину, канаты и другие материалы. С развитием в южных районах Якутии хлебопашества власти налагают на крестьян натуральную судовую повинность. Крестьяне были обязаны поставлять в казну пеньку, смолу, холст и другие материалы, необходимые для изготовления судов.
Появление судостроения на Лене способствовало в некоторой степени и развитию металлургии. К концу 60-х годов в Якутске, за городской чертой находилось шесть кузниц, в которых выковывались скобы, гвозди, стержни уключины для лодок и т. п. На первых порах в качестве сырья использовались привозные слитки железа а потом — местная болотная руда. Якоря сперва доставлялись из Тобольска, а впоследствии также выковывались на месте.
Название «коч» можно считать собирательным термином для обозначения судов разнообразного типа. Следуя классификации знатока истории русского полярного судоходства М.И. Белова, их можно свести к двум основным типам. Первый — это сравнительно небольшие плоскодонные парусно-весельные суда, на которых плавали из Поморья в Мангазею. Их сравнительно легко можно было перетаскивать через волоки Ямала; они отличались быстроходностью, малой осадкой, могли использоваться для плавания в мелководных прибрежных водах. Это составляло неоспоримое достоинство такого судна.
Кочи второго типа, более внушительные по размерам, использовались для плавания к Новой Земле и Шпицбергену, а также для морских походов в Восточной Сибири. Они имели продолговатую форму и обычно достигали 18,5 метра длины и 5 метров с небольшим ширины. Бывали, очевидно, и некоторые отклонения от этих обычных размеров. Об этом типе морского судна и должна идти речь.
Характерна конструкция такого судна, его выпуклая округлая форма. «Древнерусские кораблестроители выработали такую конструкцию полярного корабля, благодаря которой коч при большом напоре льдов выжимался на поверхность, — замечает наблюдательный М.И. Белов. — Это обеспечивало наибольшую безопасность плавания во льдах». Такому кораблю угроза быть раздавленным льдами представлялась минимальной.
Кстати, великий полярный путешественник и исследователь Ф. Нансен отправился в 1893 году в Арктику на судне «Фрам», схожим своей конструкцией с русскими кочами XVII века. На долгое время «Фрам» попадал в ледовый плен, перемещался вместе с дрейфующими льдами, но успешно выдержал все испытания. Норвежские судостроители с успехом использовали опыт русских корабелов прошлого.
Вдоль наружной стороны днища судна шел киль-колода. Как правило, коч располагал одной мачтой. За не имением корабельной парусины (грубого холста) паруса часто делались из оленьих шкур. Под палубой находились одна-две каюты и вместительный трюм. Каюты занимал хозяин корабля, он же обычно и глава экспедиции, а остальная команда размещалась в общем трюме, который также заполнялся припасами и товарами. Грузовая часть трюма могла отделяться от жилого помещения перегородкой.
На корме коча крепилось рулевое управление. По бортам палубы, ближе к корме ставились на крепление весельные лодки-карбасы, обычно две. Они использовались для связи с берегом, промысла на морского зверя. На палубе же можно было увидеть специальное приспособление для стаскивания судна с мели, так называемую кочку, род ворота. Поскольку мореплаватели отправлялись в путь, не располагая сведениями о фарватерах и стараясь держаться прибрежной полосы, изобиловавшей мелями, приспособление это было далеко не лишним. Злополучные мели подстерегали кочи часто. Стаскивание корабля с мели происходило следующим образом. Мореплаватели завозили на карбасе якорь с якорным канатом с шеймой, опускали его на дно, а другой конец шеймы крепили на кочке. С помощью ворота команда выбирала шейму, и это заставляло корабль подтягиваться к якорю и сходить с мели.
На палубе корабля также устанавливались водоотливные устройства, представлявшие собой гидравлические насосы, приводимые в движение ветряками. Уже это говорит о том, что тогдашние судостроители применяли довольно сложные для своего времени технические средства.
Для постройки судна употреблялись сосна или лиственница Для крепления отдельных деревянных частей использовались железные и деревянные гвозди, металлические скобы. Мачты крепились с помощью «ног», соответствующих современным вантам. «Ноги» размещались попарно — две шли от верхушки мачты к кормовой части, две — к носовой, четыре крепились к бортам и две — к палубе. Благодаря этим креплениям мачта обладала устойчивостью.
Осадка крупного коча не превышала двух метров, а высота надводного борта составляла около полутора метров. Его грузоподъемность достигала 35–40 тонн. Команда коча насчитывала от 6 до 12 человек. Во главе ее стоял кормщик или вож. Он распределял обязанности между членами судовой команды, был ее наставником, отвечал за сохранность судна. При полной загрузке коч обычно вмещал 20–30 человек, а в исключительных случаях до 50 человек.
По мере необходимости коч мог использоваться и как боевой корабль. В этом случае на нем устанавливалась пушка.
Оснащение и управление коча отличалось продуманностью и достаточно высоким для своего времени уровнем. О высокой культуре русского мореходства XVII века свидетельствовало и широкое использование мореходами навигационных приборов. В этом можно убедиться, познакомившись с коллекцией таких приборов и экспозиции ленинградского Музея Арктики и Антарктики, найденных на берегу залива Симса и на острове Фаддея у северного берега Таймыра. Здесь были обнаружены следы какой-то неизвестной экспедиции XVII века, плывшей, по-видимому, из Мангазеи или енисейского устья на восток.