Семен Дежнев
Шрифт:
Ни сами чукчи, ни их ближайшие соседи не имели племенных союзов и племенных вождей. Их общественные отношения находились еще на низкой ступени развития, значительно более низкой, чем у якутов, и не выходили за рамки родовой организации Язык чукчей как и язык их южных соседей коряков, принадлежал к группе палеоазиатских языков и распадался на ряд диалектов.
Эскимосы Чукотки составляли западную ветвь народа, рассеянного также по огромной территории крайнего севера Американского материка и прибрежной полосе острова Гренландии. По своему быту и образу жизни они напоминали прибрежных оседлых чукчей Язык эскимосов относят к эскимосо-алеутской семье языков. В XVII веке шел интенсивный процесс ассимиляции эскимосов с чукчами. Между ними часто заключались смешанные браки. Значительная часть эскимосов Чукотки утрачивала свой язык и сливалась с чукотской массой населения. Поэтому часто было трудно определить — чукотское это или эскимосское прибрежное селение.
Известный этнограф Б.О. Долгих определяет общую численность чукчей и азиатских эскимосов в XVII веке в восемь тысяч. Южными соседями чукчей были коряки, народ более многочисленный. Его численность на конец XVII века Долгих определяет цифрой около одиннадцати тысяч. Заметим, что численность русских на Колыме в годы наибольшего наплыва промышленников оценивалась в четыреста человек. Значительная их часть представляла подвижный элемент, и лишь меньшинство составляло постоянные гарнизоны зимовий, которые периодически сменялись.
Коряки обитали по побережью Берингова моря, к югу от расселения чукчей и эскимосов, а также по рекам Гижиге и Пенжине, впадавшим в Охотское море, и в северной части полуострова Камчатки. Они, как и чукчи, делились на прибрежных оседлых жителей, занимавшихся морским промыслом, и кочевников-оленеводов, обитавших на удалении от морского побережья.
Религией всех народов северо-восточной оконечности Азии был шаманизм, одна из ранних форм религии, связанных с поклонением силам природы, вере в злых и добрых духов. Шаман рассматривался как влиятельная и уважаемая фигура в обществе. Часто он одновременно являлся и главой рода. Люди верили в шамана, как человека, наделенного сверхъестественной силой, способностью вступать в прямые контакты со злыми и добрыми духами, воздействовать на них, нейтрализовать злых, заручиться поддержкой добрых. Одновременно шаман играл роль знахаря-врачевателя, прорицателя. Он носил экзотический костюм, отличавший его от других, увешанный лентами и погремушками. Непременным его атрибутом служил шаманский бубен с колотушкой. Приплясывая под звуки бубна, шаман совершал ритуальное действо — камлание, доводя себя до состояния экстаза. Люди верили, что таким путем он вступает в общение с духами, ублажает их, даже борется с ними.
Первыми среди народов восточной оконечности Юго-Восточной Азии, с которыми русские установили мирные сношения, были юкагирские племена. Они жили в основном по рекам на путях следования русских. С ними велась оживленная торговля. Нередко русские служилые и промышленные люди брали в жены юкагирок. Юкагиры служили проводниками-«вожами» русских служилых и промышленных людей. Так анюиские юкагиры привели Михаила Стадухина с Анадыря на Пенжину, а позже сопровождали Владимира Атласова в его походе на Камчатку.
Объясаченные юкагиры стали подвергаться военным набегам со стороны воинственных чукчей, да и необъясаченных соплеменников. Нападали на них и южные соседи — коряки. Побудительными мотивами этих нападений на более слабые и малочисленные юкагирские племена было стремление поживиться легкой добычей, хотя в них можно усматривать и стремление как-то противодействовать русскому продвижению, избежать ясачного обложения.
К сожалению, в отписках С.И. Дежнева, связанных с восточным плаванием, мы находим лишь крайне скупые, отрывочные сведения о тогдашних обитателях Чукотки. В них также очень мало географических сведений. Так что о впечатлениях мореплавателей можно судить по запискам и воспоминаниям, оставленным другими, более поздними путешественниками. В этом отношении представляет большую ценность книга Г.А. Сарычева «Путешествия по северо-восточной части Сибири Ледовитому морю и Восточному океану», переиздававшаяся в 1952 году. Хотя она написана на основе путевых впечатлении самого конца XVIII века образ жизни аборигенов Северо-Восточной Азии и тем более географическая характеристика края не претерпели к тому времени изменений с середины XVII века. И это дает нам основание обратиться к труду Гавриила Сарычева
Вот описание Чукотки, оставленное этим автором «Сей материк составляют каменистые горы, простирающиеся грядами, которые разделены отчасти долинами расширяющимися к северу. Через оные протекает множество мелководных рек и речек, имеющих каменистое дно. Долины по большей части болотисты и наполнены множеством малых озер. Горы, средней величины, покрыты белым мхом, но вершины высоких и крутых гор представляют голый камень, и местами лежит на них вечно не тающий снег, а особливо по северным скатам гор и в долинах, закрытых тению от солнечных лучей. Лесу нигде не растет, кроме ивовых кустарников и то местами по берегам речек… Из животных водятся олени, горные бараны, медведи, волки, лисицы и песцы; при морских же берегах показываются иногда и белые медведи. Земноводные животные ловятся при берегах северо-восточной, восточной и отчасти южной стороны, как-то сивучи, моржи и тюлени. Моря, окружающие чукотскую землю, изобилуют рыбою разных родов и большею частию таковою же, которая ловится при берегах Охотского моря. Птицы прилетают из теплых стран весною и осенью опять улетают; зимою же видны только вороны, куропатки и снежники».
Интересны заметки Сарычева об «оленьих» чукчах-кочевниках. Они «рассеяны по всему пространству сей земли; имеют большие стада оленей и ведут кочевую жизнь переходя с места на место… Чукча, управляя санями сидит на санках впереди так, что протянутые у него ноги по обе стороны санок упираются пятками в полозья близ самых санных головяшек. Чукчанка же садится с правой стороны и, упираясь правой ногой в полоз, левую имеет протянутую вперед на санках. Вожжи держат обеими руками и вместе с ними в левой руке длинную палку, на конце которой приделана кость, загнутая с одной стороны крючком, а с другой — закрученным молотком. Первым концом выправляют потяги, когда олень заступит их или запутается ногою, а другим — погоняют оленей. В летние большие дни можно на оленях без клади проехать до 150 верст… Когда везут кладь, то по большей частью запрягают в санки по одному только оленю, и управляющий чукча идет впереди пешком и ведет оленя за повод. К заду санок привязывают поводом другого оленя, запряженного в другие санки, а за ним третьего и так далее…»
А вот описание жилища береговых, оседлых чукчей. «Они походят на алеутские юрты, углублены до половины в землю; свод над ними сделан из китовых ребер и жердей, покрыт травою, дерном и засыпан землею. Вход в землянку сверху сквозь малое отверстие; внутри ее довольно пространно; вид имеет продолговатого четвероугольника; по сторонам сделаны небольшие возвышения, на которых под пологами живут семьями чукчи. Посередине юрты ставят очаг из четырех больших камней и на оном разводят огонь для приготовления пищи. За неимением дров жгут китовые кости, поливая время от времени рыбьим жиром». По описанию Сарычева, летние жилища «сидячих» чукчей отличаются от зимних жилищ. Это шатер, покрытый шкурами морских зверей. К зиме он разбирается и их обитатели переходят жить в землянки.
Многое из того, что видел Сарычев, могли наблюдать и члены экспедиции Алексеева — Дежнева.
В навигационный период 1648 года в северо-восточных морях были сравнительно благоприятные условия для плавания, более благоприятные, чем в предыдущие и последующие годы. Прибрежная полоса была свободна ото льдов. Об этом говорят свидетельства нескольких мореплавателей о том, что на протяжении своего пути они нигде не встретили скоплений плавающих льдов. Массы льда были отнесены течением на север, в центр Арктики. Так что и караван Ф. Алексеева — С. Дежнева не встретил на своем пути серьезных ледяных преград, хотя отдельные плавающие льдины и могли попадаться на пути.
Еще в начале прошлого века историк Сибири П.А. Словцов подверг сомнению возможность такой экспедиции, считая восточный участок Северного морского пути, Берингов пролив и Берингово море недоступным для русских кораблей XVII века. Словцов утверждал, что вся дежневская «повесть просто сказка, не отличающаяся от многих легенд того века».
Легенду, созданную Словцовым, позже подхватили американский исследователь Фрэнк Голдер и некоторые другие западные авторы. Ф. Голдер скептически относился к содержанию отписок Дежнева, выискивая в них различные противоречивые или неубедительные, по его мнению, положения. Он высказывал малоубедительную версию о том, что если Дежнев и достиг устья Анадыря, то сухим путем, оставив кочи еще где-то в Ледовитом океане и высадившись на берег значительно западнее Берингова пролива. Вольно или невольно такого рода авторы принижали подвиги русских мореплавателей, умаляли их выдающуюся роль в мировой истории географических открытий.