Семена прошлого
Шрифт:
Джори достаточно разогрелся и начал танцевать под музыку из «Жар-птицы». Он вращался с такой скоростью, что казался сверкающим пятном, движением ног он подхлестывал себя, как волчок, и взлетев высоко в воздух, приземлялся легко, как перышко, удара ног при соприкосновении с полом не было слышно. Его мускулы переливались, когда он снова и снова повторял жете. В безукоризненном воздушном шпагате он так высоко взлетал, что пальцы его ног соприкасались с пальцами раскинутых рук. Я с восхищением наблюдала это выступление, понимая, что оно предназначено специально для нас.
— Видела ты у кого-нибудь еще такое жете? — спросил Крис, поймав мой взгляд. — Посмотри, длина его прыжка, по-моему, более двенадцати футов. Я глазам своим не верю!
— Десять футов, не двенадцать, — поправил Джори, вихрем проносясь по залу. Делая круг за кругом, он в несколько секунд облетел обширный вестибюль. Тяжело дыша, он упал на стеганный мат, специально расстеленный на полу, чтобы после своей напряженной тренировки Джори мог отдохнуть, не испортив потным телом красивую и дорогую обивку стульев и кресел.
— Проклятый пол, чертовски жестко падать на него, выдохнул он, лежа на спине и опираясь на локти.
— А размах его ног в прыжке! Даже не верится, что в его возрасте он сохранил такую гибкость.
— Папочка, мне ведь всего двадцать девять, а не Тридцать девять, — возразил Джори, которому очень не хотелось осознавать, что с возрастом ему придется уступить место более юным танцорам. — У меня в запасе по крайней мере еще одиннадцать лет, до тех пор я не сдамся.
Я точно знала, о чем он думает сейчас, небрежно развалясь на мате, так похожий на Джулиана. Мне показалось, что время вернулось вспять, и мне снова двадцать или около того. У всех танцоров-мужчин мускулы к сорока годам твердеют, и их некогда прекрасные тела становятся вовсе не привлекательными для публики. Долой старье, подавай молодых — вот чего боятся все балетные артисты. Балерины, правда, дольше держат форму, благодаря тому, что у женщин существует подкожный жировой слой. Скрестив ноги, я уселась на мат рядом с Джори.
— Джори, ты продержишься дольше, чем большинство танцоров, не расстраивайся. Тебе еще предстоит долгий и славный путь до сорока лет. И кто знает, может быть ты продержишься и до пятидесяти.
— Да, конечно, — ответил он, закинув руки за кудрявую голову и глядя на высокий потолок. — Четырнадцатый номер в длинной шеренге танцоров должен быть счастливым, не так ли?
Сколько раз я слышала, как он говорил, что не мыслит своей жизни без балета? С тех пор, как совсем крошечного мальчика, двух-трех лет, я сама направила по этому пути.
По лестнице легко соскользнула Мелоди, такая свежая и красивая после ванны с шампунем, в голубом балетном трико, она казалась хрупким весенним цветком.
— Джори, доктор сказал, что я могу продолжать занятия, без сильных нагрузок, разумеется, и я намерена танцевать, пока смогу, чтобы поддерживать в форме мои мускулы и вообще… поэтому потанцуй со мной, дорогой. Давай будем танцевать, танцевать…
Тотчас Джори вскочил с мата, подлетел к подножию лестницы и упал на одно колено в романтической позе принца, увидевшего принцессу своих грез:
— С удовольствием, госпожа моя… — И легко подняв ее, он в вихревом кружении пронесся с ней по залу и поставил ее на ноги — все это было выполнено с таким отточенным мастерством и грацией, как будто бы Мелоди совсем ничего не весила. Тут они снова закружились, танцуя друг для друга, так же, как мы с Джулианом когда-то танцевали, наслаждаясь жизнью, молодостью, своим талантом. Слезы выступили у меня на глазах, когда я наблюдала за ними, стоя рука об руку с Крисом.
Словно прочитав мои мысли, Крис обнял меня за плечи и притянул к себе.
— Прекрасная пара, да? Я бы сказал, что они прямо созданы друг для друга. Когда я слегка прикрываю глаза, то сквозь ресницы мне кажется, что это ты танцуешь с Джулианом… но ты была привлекательнее, Кэтрин, гораздо привлекательнее…
Позади нас фыркнул Барт.
Резко обернувшись, я увидела, что следом за Бартом притащился Джоэл, как дрессированная собачонка, и стоит позади него, склонив голову и привычно упрятав руки в невидимые коричневые рукава монашеского одеяния.
— Бог дарует, Бог взыскует, — снова бормочет старик. Какого черта он без конца твердит одно и то же?
С беспокойством я перевела глаза на Барта и увидела снова его восхищенный взгляд, прикованный к Мелоди, которая в позиции арабески ожидала, когда Джори подхватит ее. Мне не понравилось то, что я разглядела в темных глазах младшего сына: зависть, смешанная с желанием, которое, я чувствовала, разгорается с каждым часом. На свете полно незамужних женщин, зачем ему Мелоди, жена его родного брата!
Он бешено зааплодировал, когда они окончили танец и замерли, устремив взгляд друг на друга и, казалось, позабыв о зрителях.
— Вы должны вот это станцевать на мой день рождения! Джори, пообещай, что станцуете!
Джори неохотно повернул голову и улыбнулся Барту.
— Я могу, если хочешь, но без Мел. Ее врач разрешил ей танцевать совсем немного, как вот сейчас, но настоящее выступление требует большого напряжения сил, а ты ведь, конечно, захочешь, чтобы все было в лучшем виде.
— Но я очень хочу, чтобы Мелоди тоже танцевала, — запротестовал Барт и с умоляющей улыбкой взглянул на невестку. — Пожалуйста, Мелоди, ради моего дня рождения, только один раз… У вас ведь не такой большой срок, никто и не заметит вашей беременности…
Мелоди колебалась, не решаясь отказать Барту:
— Думаю, что мне не стоит этого делать, — запинаясь, произнесла она. — Я очень хочу, чтобы с ребенком ничего не случилось. Я не могу рисковать. Я боюсь потерять его.
Барт старался убедить ее, и, может быть, ему бы и удалось это сделать, но Джори быстро положил конец препирательству:
— Слушай, Барт, я сказал организатору наших концертов, что врач запретил Мелоди выступать. Если она выступит на концерте, он может узнать об этом, и нас могут привлечь к суду. Кроме того, она очень устала. Этот танец, который вы только что наблюдали, просто легкая забава. Совсем другое дело — серьезное выступление.