Семейная хроника Уопшотов

Чивер Джон

Гудки ночных пароходов. Автор знает все это. Фолл-Ривер, Бангор, Портленд, Кейп-Мей, Балтимор, озеро Эри, озеро Гурон, Сент-Луис, Мемфис, Новый Орлеан. Плавучие дворцы. Матрасы из оболочек кукурузных початков. Музыка над водой. Игра в карты на одну ночь. Дружба на одну ночь. Девушки на одну ночь. Все кончается с проблесками зари. Первое плавание в штиль. Океан как зеркало. В воде сверкают бесчисленные огни. Вдоль берега мало огней. Люди с крылец, с лужаек, с мостов, с крыш домов следят за движущимся дворцом. Ставят по нему свои часы. Занимал каюту вместе с незнакомым человеком. Прятал часы, деньги и чеки в носок, носок надевал на ногу. Спал на матрасе из оболочек кукурузных початков, мечтал о нимфах ночного парохода. Ехал в большой город добывать средства для старушки. Дж.Б.Уиттьер и Кo.

Остановился, как было ведено, в гостинице Гоффмана. Первый постоянный клиент дал заказ

на восемьсот долларов. Второй клиент - на несколько большую сумму. За три дня продал на пять тысяч долларов. Запросил телеграфом подтверждение последних заказов. Каждую ночь спал с часами, деньгами и т.п. в носке. Вернулся поездом, усталый, но счастливый. Пошел прямо в контору. Дж.Б. ждал. Бросился автору на шею. Возвращение блудного сына. Герой-победитель. Повел любимого сына в гостиницу Паркера пообедать. Виски, вино, мясо, рыба, домашняя птица. Позже - в публичный дом на Чардон-стрит. Второе посещение. Первый раз был с Джимом Грейвзом. Умер в Сент-Ботолфсе, как сказано выше. Баптисты все еще поют "Веди нас, благостный свет". Любимый гимн, по-видимому.

Седовласый мальчик. Советовался о производстве, торговле и т.д. Под конец зашел разговор о женитьбе. В том же месте, в то же время дня, как другие доверительные разговоры. "Ты намерен жениться, мой мальчик? спросил он.
– Или собираешься всю жизнь оставаться холостяком?" - "Я намерен жениться и воспитать детей, сэр", - сказал я. "Закрой дверь и садись", - сказал он. "Есть у тебя девушка?" - спросил он. "Нет, сэр", ответил я. "Тогда у меня есть девушка для тебя, - сказал он.
– Она живет с родителями в Кеймбридже. Учительница воскресной школы. Ей всего восемнадцать лет. Выпьем виски". Он подошел к бочонку в углу. По очереди тянули через соломинку. Снова сели. "Рожденный женщиной, - сказал он, недолговечен, и жизнь его полна несчастий". Вода полилась. Обильные слезы. "Я причинил зло этой девушке, Лиэндер. Я изнасиловал ее. Но она будет тебе хорошей женой". Громкие всхлипывания. "Она не легкомысленная и но распутная. Я был первым. Ты женишься на ней, и я дам тебе тысячу долларов. Если ты не женишься на ней, я устрою так, что ты не найдешь работы ни в Бостоне, ни в любом другом месте, где знают меня. В понедельник дай ответ. Иди домой и подумай". Встал. Грузный человек. Пружины вращающегося кресла зазвенели. "Покойной ночи, мой мальчик", - сказал он. Медленно спустился по винтовой лестнице. Ночной воздух над горами, но не для меня. Бесцветный, ненавистный северный город. Все было бы черно, если б не газовые фонари. Попоны цвета горчицы на наемных клячах. Под ногами грязный снег. Снежная каша; конский навоз. Пять лет, даром потраченные в этой фирме. Отец умер. Гамлет так и не вернулся домой. Единственная опора старушки матери. Что делать? Поужинал с матерью. Поднялся в холодную комнату. Надел толстую куртку. Перечитал свою тетрадь правил. Избегать нечистых мыслей. Бежать, никогда не ходить шагом. Улыбаться. Никогда не хмуриться. Два раза в неделю посещать гимнастический зал. Купить матери серое шелковое платье. Здесь помощи не жди. Подумал об Олбани. Найти там работу. Комнату. Начать жизнь сначала. Остановился на Олбани. Уложиться в воскресенье. Уехать в понедельник. Никогда больше не видеть Уиттьера. Спустился вниз. Мать в кухне у печки. Шьет. Заговорил об Олбани. "Надеюсь, ты не собираешься туда переехать, - сказала она.
– Ты все время был хорошим мальчиком, Лиэндер, но ты похож на отца. У него всегда было такое ощущение, что он разбогател бы и нашел счастье, если бы ему удалось уехать куда-нибудь, где его никто не знает. Это была большая слабость. Он был слабым человеком. Если ты хочешь уехать, подожди по крайней мере, пока я умру. Подожди, пока вернется домой Гамлет. Помни, что я стара. Я боюсь холода. Только в Бостоне я чувствую себя дома".

В воскресенье пошел в церковь. Пусть бог знает о моих испытаниях. Опустился на колени. На этот раз молился от всего сердца. День святого Марка. Евангелие от Иоанна. Оглядывался в церкви, пытаясь угадать знак, который подскажет выбор. Гордиевы узлы, овцы и львиные головы, голуби, свастики, кресты, шипы и колеса для пыток. Был настороже в течение всей службы. Ничего. Все равно что вопрошать камень. "Я молилась за тебя", сказала мать. Взял ее под руку. "В Олбани полно ирландцев и других иностранцев. Ты не поедешь туда". Позже пришел Джеред. Играл "Ациса и Галатею". Возненавидел музыку. Был ли Ацис голоден? Была ли Галатея единственной опорой престарелой матери? У смертных заботы посерьезней.

В понедельник проснулся до зари. Два-три часа утра. Полон сомнений, сон бежит от глаз. Сел у окна, пытаясь принять какое-нибудь решение. Город спит.

Лишь кое-где огни. Невинное на вид зрелище. Вспомнил Западную ферму. Доброе старое время! Вспомнил отца. Жизнь стала невыносимой из-за недостатка денег. Мораль всей его жизни как будто говорит: Делай Деньги. Адский огонь жжет не так сильно, как нужда. Бедность - корень всякого зла. Кто такой вор? Бедняк. Кто такой пьяница? Тоже бедняк. Кто заставляет свою дочь отдаваться первому встречному на Чардон-стрит? Бедняк. Кто оставляет своего сына без отца? Бедняк.

Такие мысли несколько успокоили моральные угрызения, хотя решение шло вразрез с глубочайшими инстинктами. Возможно, романтическими. Часто мечтал о прелестной жене, к концу дня поджидающей в увитой розами беседке. Белый домик. Попугаи-неразлучники среди цветущих деревьев. Пухленькая, как Нелли Мелба. Все потеряно. Однако другого выхода не видел. На небе занялась заря. Предрассветные сумерки. Звуки ранней телеги, поднимающейся по Джой-стрит. Утром первым делом пошел к Уиттьеру. "Я согласен, сэр", говорю я. Объяснил мне свои планы. Сегодня вечером навестить девушку. Через неделю-две жениться на ней. Когда наступит время родов, отвезти ее в Нахант по указанному адресу. Ребенка оставить там. Детоубийство? После рождения младенца тысяча долларов будет внесена на счет автора в банк Нейшнл-Траст-Компани в Нью-Йорке.

После ужина надел парадный черный костюм и пошел по данному мне адресу в Кеймбридже. Весенний вечер. Температура около пятнадцати градусов. Южный ветер звенел, как литавры, среди еще голых деревьев. Много звезд. Мягкий свет. Не похоже на зимние созвездия. Дом на окраине Кеймбриджа. Тощие, голодные собаки лаяли, заслышав шаги автора. Никаких тротуаров. Через грязь переброшены голые доски. Маленький дом среди деревьев. Преисполненный горести, постучал в дверь. Открыл высокий мужчина. Седые волосы. Бакенбарды. Впалые щеки. Может быть, больной? Позади бледнолицая жена, держит в руках лампу. Фитиль лежит в желтом керосине. Покончив с приветствиями, последовал за старой четой в гостиную, увидел будущую жену.

Хорошенькое дитя. Волосы как вороново крыло. Лицо белоснежное. Тонкие запястья. Почувствовал жалость, также симпатию. Старый вонючий козел овладел ею в кустах после пикника воскресной школы. Хозяин не пользовался популярностью даже среди красоток Чардон-стрит. Дети в лесу: она и я. "Отец читал нам Библию", - говорит мать. "Евангелие от Луки", - говорит старик. "Глава седьмая, стих тридцать первый". Читает Библию целый час. Кончил молитвами. Все на коленях. Потом попрощался. "До свидания, мистер Уопшот" - были единственные слова, сказанные будущей супругой. Шел домой, недоумевая. Не глупа ли она? Умеет ли она готовить?

В следующее воскресенье повел Клариссу в церковь. Вместе с ее родителями. По дороге сделал предложение. "Я охотно выйду за вас, мистер Уопшот", - сказала она. Испытал некоторое счастье. Картина была не безнадежной. Думал о том, что ждет нас в будущем, после рождения ребенка. Надвигается непогода, но почему не наступить затем миру и покою? Церковь оказалась молитвенным домом ортодоксальных баптистов. Солнечный день. Заснул во время проповеди. Поздно вечером сказал матери о своих планах. Покойная матушка не выразила никакого удивления. Так никогда и не рассказал ей всей подноготной. Лаконичность, подобно слепоте, видимо, развивает другие способности. Силу предвидения. В следующее воскресенье сочетался браком в церкви Вознесения. Отец Мастерсон совершил обряд венчания. Славный старикан. Единственной свидетельницей была мать. Да благословит господь дорогую старушку. Из церкви, отправились на Северный вокзал. Поехали во Франконию.

Скучное путешествие в местном поезде. Останавливались у каждого заднего двора. Так по крайней мере казалось. Задние фасады всех сараев, попадавшихся на пути, были разукрашены объявлениями. Эликсиры. Печеночные пилюли. Старые цирковые афиши. Сушеная треска. Чай. Кофе. На задней стене сарая в Сент-Ботолфсе намалевано: "БОСТОНСКИЙ МАГАЗИН. ЦЕНЫ БЕЗ ЗАПРОСА".

Молодая черноволосая жена, одетая в лучшее платье. Сама шила все свои наряды. Очень мила; изящна. Помню хрупкость запястий, лодыжек. Мимолетная радость, печаль на лице. Большая искренность. Подлинное свое значение красота обретает благодаря прелестной женщине. Поэзия. Музыка. Все, к чему прикоснется, представляется как бы откровением. Рука автора этих строк. Уродливый вагон поезда. "Я как-то ездила поездом в Суомскотт", - сказала она. Мелодичный голое превратил путешествие как бы в поэму. Лебеди. Звуки арфы. Фонтаны. Суомскотт - не бог весть что, и поезда, идущие туда, не отличаются от всех других поездов. Милое, нежное дитя, несущее в себе семя тролля. Чувство глубокой жалости. И вожделения.