Семейная хроника
Шрифт:
В конце весны Ольга сдала выпускные экзамены в гимназии. Она была так рада, что закончила ученье, её даже не волновали оценки, главное, что теперь не придется зубрить математические правила, не надо вставать рано утром и отправляться в гимназию, не надо терпеть многих ненавистных ей учителей. Было, конечно, несколько преподавателей, с кем было жаль расставаться, но эта потеря была не столь велика. Близких подруг у неё не было, поэтому особой грусти ни она, ни маменька не испытывали. Был и выпускной бал в гимназии, но он мало волновал Оленьку, ей хотелось поскорее уехать в имение.
И вот наконец долгожданный отъезд. Когда на пригорке показался знакомый дом, Татьяна Николаевна с дочерью даже всплакнули от счастья, что они снова в дорогих сердцу местах.
Лето было удивительно жарким. Без дождей трава быстро сохла и желтела. В имении служил новый управляющий, которым Артём Сергеевич был очень доволен. Дела в имении с его приходом заметно пошли в гору, он заботился и о постройках, и об урожае. Сенокос в этом году начался раньше обычного, и всюду пахло свежескошенной травой. Татьяна Николаевна с Ольгой много гуляли, писали этюды, музицировали, охотно принимали гостей. У нового управляющего оказалось много знакомых в окрестных деревнях, и все с удовольствием приезжали навестить их. Будто светская жизнь из города перекочевала в имение. Как никогда, было шумно и весело. Студенты рассказывали о жизни в Москве и Петербурге, о проблемах, волнующих молодое поколение. Ольга слушала их с большим интересом, ей казалось, что она долго спала и только теперь начинает просыпаться и оглядываться вокруг, а там всюду жизнь: очень разная – то праздничная и богатая, то бедная и тяжёлая. Она увидела, что крестьяне трудятся и днём и ночью, чтобы вырастить для них урожай, а они могут позволить себе ничего не делать целыми днями. Но все эти мысли ненадолго задерживались в её милой головке. Она легко успокаивалась и думала, что у каждого своя судьба: кто-то рождается принцем, а кто-то – нищим.
В этом году они с маменькой с удовольствием наводили порядок в доме: расставляли по-новому мебель, вешали картины. Татьяна Николаевна увлекалась живописью, брала когда-то уроки рисования и теперь пробовала сама писать акварелью и маслом. Она обрамляла свои работы в красивые рамы, и от этого картины выглядели ещё привлекательнее.
Дом был старинный, двухэтажный, построенный ещё при бабушке Татьяны Николаевны. На втором этаже были хозяйские комнаты, внизу – огромная столовая, гостиная и помещения для прислуги. Вход украшали колонны, с обратной стороны открывалась большая терраса, ступени которой вели прямо в сад. За домом был разбит парк. Отец Татьяны Николаевны – большой любитель всякой иностранной экзотики – пытался выращивать самые диковинные растения, выписывая отовсюду семена и саженцы. Не все приживались, но он без сожаления бросал их и брался за новые. К крыльцу дома вела липовая аллея. Она была посажена при застройке, и её прохлада услаждала уже третье поколение жителей усадьбы. Недалеко от дома был пруд с зеркальной прозрачной водой. По его берегам рос лес. А дальше разбегались поля и перелески. Тихая и милая сердцу красота этих мест рождала мысли о вечном и прекрасном.
Вечером мать и дочь садились за рояль. Это был старинный инструмент, доставшийся Татьяне Николаевне в наследство от бабушки. Он был прекрасно настроен, и звуки получались чистые и живые. Мать и дочь вкладывали в исполнительское мастерство все свои нерастраченные чувства и эмоции. Если Ольга была как весна, как распускающийся цветок, то Татьяна Николаевна уже отцветала, как бабье лето с буйным, но коротким цветением красок. Обе жаждали любви, неизведанных сильных чувств. Они не обсуждали этого, но настолько тонко понимали друг друга, что даже в воздухе витал этот тонкий аромат любви. Мать и дочь и внешне были похожи: невысокого роста, хрупкого телосложения, с большими выразительными серыми глазами. Если бы не легкая полнота матушки, они скорее походили бы на двух сестричек.
Деликатность Татьяны Николаевны не позволяла ей докучать дочери расспросами. Ночью каждая из них, запершись в своей спальне, читала любовные романы: их было великое множество в домашней библиотеке. Они обе видели себя на месте героинь этих романов. Вместе с ними переживали, страдали и ненавидели. Не удивительно, что в такой восторженной обстановке любой мало-мальски симпатичный и умный мужчина смог бы показаться тем сказочным принцем, о котором так мечтали эти две барыни.
В один из дней папенька привёз с собой в гости молодого человека, представившегося как Борис Покровский. Ему было двадцать пять лет, он окончил юридический факультет Московского университета и начинал карьеру юриста. Борис был хорош собою, а главное, умен. Не надо говорить о том, что обе барыни влюбились в него с первого взгляда. Высокого роста, темноволосый, над верхней губой щетинилась аккуратная полоска усов. Глаза у него были удивительного бирюзового цвета. Он был как живое чудо, как видение из сказки, посетившее их в глухой обители.
Борис был ещё и прекрасный рассказчик, он не умолкал весь вечер, развлекая дам. Папенька был весьма горд собой, что привёз в дом такого блестящего молодого человека. Ольга как будто онемела. Она за весь вечер не сказала и двух слов, зато Татьяна Николаевна ловко вела светскую беседу, пытаясь узнать у Бориса как можно больше о его семье. Самым важным было то, что он не женат.
В беседе выяснилось, что он тоже известного, но обедневшего дворянского рода. Его родители живут в небольшом поместье недалеко от Татьяны Николаевны, а их дом в городе находится совсем рядом с их домом. Удивительно было только то, почему они не встретились раньше. А когда Татьяна Николаевна ещё выяснила, что их родственная линия глубокими корнями перекрещивается с родственной линией Бориса, то всем стало и вовсе спокойно на душе.
После ужина все расположились в гостиной. Мать и дочь привычно уселись за рояль, и зазвучала музыка. Двери в сад были открыты, и звуки будто выплывали из дома, тихо и нежно касались ветвей деревьев. Небо было усеяно звёздами, и лишь полная луна вносила в эту идиллическую картину элемент мистики.
Борис был в том лирическом расположении духа, которое бывает у молодых мужчин в обществе двух красивых особ. Да ещё после хорошего вина, в уютной домашней обстановке. Он удобно расположился в кресле, вытянув ноги, и застыл в мечтательной позе, закрыв глаза. Даже папенька, не вполне искушённый в музыке, понимал, что его «крошки» играют очень хорошо, и душа его наслаждалась отдыхом, семейным теплом и любовью к своим девочкам. Он устал за этот большой и тревожный день и теперь, убаюканный музыкой, тихонько похрапывал.
Усталость брала своё, и Борис тоже заснул там, где сидел, утомленный перипетиями дня.
Татьяна Николаевна остановилась. Ольга тоже перестала играть. Они увидели спящих мужчин и, не сговариваясь, рассмеялись, так забавна была эта картина: они стараются, исполняют трудные экзерсисы, а мужчины спят с милой улыбкой на устах.
Татьяна Николаевна разбудила мужа и отправила его спать. Борису постелили в комнате для гостей. Мать и дочь, пожелав друг другу спокойной ночи, тоже разошлись по своим спальням. Обе долго не могли заснуть, даже чтение не спасало их от мыслей о молодом барине.
Ольга, воспитанная матерью, была пронизана идиллическими фантазиями. Детство её прошло среди природы. Она любила уединение, и теперь все романтические мечтания обретали наконец материальную форму.
Этот юноша совершенно перевернул их жизнь. Весь ужас положения состоял в том, что влюбились в него обе – и дочь, и мать. Только дочь могла выражать свои чувства открыто, а мать боялась не только вслух произнести имя молодого человека, но даже подумать о нём ей было страшно. Этот пламень, вспыхнувший в обеих чувственных душах, разгорался пожаром.
Ольга любила Бориса со всем пылом молодой души, ей казалось, что во всём мире есть только один человек – это он. Вокруг него вертится земля, а её жизнь зависит только от одного – придёт он сегодня или нет. Всё остальное просто не имело смысла. Ей не хотелось есть, спать. Она была поглощена только одним – ожиданием Бориса.
Если он не приезжал, этот день просто выпадал из жизни, не стоило жить, радоваться, ведь возлюбленного не было рядом. Если он приезжал, то те минуты и часы, что они были вместе, казались целой жизнью. Она ловила каждое слово Бориса, всё было значительным и важным. То, о чём он говорил, девушка запоминала наизусть и могла повторить слово в слово даже с теми же интонациями.