Семейная тайна (сборник)
Шрифт:
Андрей вырисовывал кончиками пальцев какие-то замысловатые геометрические узоры на ее обнаженной спине.
– Так, значит, все эти бывшие, – нерешительно начал он, – которые водили тебя на свидания, в кино и в кафе…
– Их не было, – глухо сказала она.
Теперь ведь уже было все равно, да?
– Никого не было.
– Господи. Я идиот! – почему-то вдруг рассмеялся он.
Саша чуть повернула голову и смотрела на него из-под ресниц.
Какой он был красивый!
Не крупное, но сильное и жилистое тело. Тронутая бронзовым загаром кожа чуть поблескивала от пота на груди,
– Ты казалась такой надменной, неприступной, – объяснил Андрей, качая головой. – Я четыре года боялся к тебе даже приблизиться. Почему-то уверен был, что у тебя наверняка есть парень. Какой-нибудь «папин сынок», из МГИМО или еще чего покруче. Думал, ты просто посмеешься надо мной: мол, на что это ты замахнулся, мальчик? В тот первый вечер, когда я поцеловал тебя, я потом чуть с ума не сошел. Решил, что ты нажалуешься отцу и он вышвырнет меня из санатория. А потом придет какой-нибудь лощеный хлыщ бить мне морду за то, что я посмел прикоснуться к его девушке. А ты даже разговаривать со мной не захочешь, будешь смотреть как на пустое место.
– Ты точно идиот, – улыбнулась Саша.
В груди творилось что-то странное. Сердце набухало, словно до краев наполненное горячей кровью, вот-вот готовое пролиться, выплеснуться насквозь.
– Ты мог бы меня спросить…
– Но мне это и в голову не приходило. Неужели ты с самого первого дня не понимала, что я влюбился в тебя, как последний болван?
Нет, она этого не понимала.
Она и сейчас боялась это осознать.
Получалось – они потеряли четыре года только потому, что не решались признаться друг другу.
Какая глупость!
И почему под сердцем так больно и трудно дышать?..
После того дождливого вечера Александра окончательно сошла с ума. Впервые в жизни она завалила экзамен – это на четвертом-то курсе! Отец рвал и метал:
– О чем ты только думаешь, моя дорогая? Ты не забыла, что собиралась после пятого курса в аспирантуру в США? Тебе всего год остался. Если ты не получишь диплом следующим летом, можешь забыть о Штатах…
Она уже забыла.
Забыла обо всем, кроме теплого дыхания Андрея, его сильных и таких нежных рук, его губ…
Саша оттаивала медленно, постепенно. Оказалось, что это невыносимо больно – когда из-под толщи льда вдруг медленно проступает живое, чувствующее, дышащее. Словно тончайшая плоть, чувствительная и ра-нимая…
Ей не сразу удалось поверить, что Андрей и в самом деле любит ее, что то, что есть между ними, – это всерьез, а не просто способ скоротать вечер. И, осознав это, она отчего-то испугалась. Ей так страшно было, что все закончится, сломается, а она, с этой обнаженной, оголенной душой, уже не сможет жить как раньше. И почему-то главным казалось, чтобы о том, что у них с Андреем происходит, не узнали родители. Она и сама не знала, почему так отчаянно скрывала свои отношения с Андреем. Ей казалось: едва только в дело вмешаются родители – все погибнет.
Андрей иногда со смехом спрашивал ее:
– Может, мы уже поступим как взрослые и признаемся во всем твоему отцу?
Но Саша отчаянно мотала головой – нет, ни за что!
Было и еще кое-что, невысказанное, –
Ее грядущее обучение в аспирантуре Чикагского университета.
Их факультет сотрудничал с этим университетом, и лучшие студенты могли получить право обучения в нем. Она подала заявку на этот курс еще два года назад, получив рекомендацию от научного руководителя. Отец, гордившийся ее успехами, уже оплатил первые два семестра обучения.
И вдруг…
Она ведь не знала, никак не могла предполагать, что с ней случится то, что случилось.
А теперь просто разрывалась на части!
Она не сказала Андрею об аспирантуре. Сначала – потому что не воспринимала их отношения всерьез, считала, что пара случайных встреч никак не повлияют на ее будущее. Потом – потому что не сказала вначале.
А теперь ей просто было страшно. Что Андрей не простит ей этой лжи, что решит – она с самого начала знала, что уедет, и их отношениям придет конец. Время отъезда приближалось, отец каждый день спрашивал ее, собрала ли она вещи, проверила ли все документы.
А Саша… Саша впервые в жизни просто закрывала глаза на то, что неизбежно должно случиться. «Все как-нибудь устроится, как-нибудь разрешится», – твердила она себе.
Может быть, ее остановят на границе, ссадят с самолета…
Может быть, в конце концов, у нее достанет мужества объявить родителям, что она никуда не едет.
Так или иначе, это была еще одна причина держать их отношения с Андреем в секрете.
Хранить все в тайне им удавалось чуть больше года. И это был самый странный, самый необычный год за всю ее жизнь. Тогда она сказала бы – самый счастливый, позже – самый беспечный, легкомысленный.
Их с Андреем тянуло друг к другу, как примагниченных. Едва оказавшись в одном помещении, они начинали испытывать эту силу взаимного притяжения, и окружающие в толк взять не могли, отчего так накалилась атмосфера: казалось, вот-вот – и сквозь комнату забьют сполохи молний! Им постоянно хотелось находиться рядом, разговаривать, смотреть, касаться друг друга…
И скрывать это, конечно, было мучительно.
Оставаясь равнодушными на людях, они выискивали любую возможность побыть наедине – и наброситься друг на друга, словно оголодавшие. В комнате общежития, где жил Андрей, когда удавалось сплавить куда-нибудь его соседа. В квартире на Кутузовском, договорившись заранее, что прогуляют в этот день свои занятия. У друзей, достаточно понимающих, чтобы поделиться жилплощадью, и – обязательное условие – не знакомых с родителями Саши. Они совсем сошли с ума, становились все более неосторожными. Было просто чудом, что за целый год их никто так и не застукал.
Но в конце концов это произошло.
Саша потом страшно корила себя: как она могла быть такой беспечной, выбросить из головы, что младший брат Макс теперь абитуриент медицинского института, а значит, ему так же даровано право оставаться иногда в квартире на Кутузовском – чтобы утром не опоздать на экзамен.
В тот вечер Макс открыл дверь своим ключом и застал их, полуодетых, раскрасневшихся, отскочивших друг от друга, как нашкодившие котята. Нахальный мальчишка смерил сестру и ее любовника насмешливым взглядом и протянул лениво: