Семейное Рождество
Шрифт:
Но он смертельно устал от вопросов и догадок. Он хотел ее. В его силах, думал он, было сделать так, чтобы опыт в постели, по крайней мере, не был для нее отталкивающим. Но, черт побери, именно с таким отношением он приходил к ней в течение тех двух ужасных недель. Значит, он должен был проследить, чтобы их соединение стало для нее приятным опытом.
Он повернулся в направлении своей комнаты, которая находилась рядом с комнатой жены.
Элизабет стояла у окна. Снег идти перестал, но небо, должно
Она поежилась, хотя совершенно не замерзла. В камине горел огонь, и на ней была закрытая ночная рубашка с длинными рукавами и кружевной отделкой, которую она одевала в брачную ночь в прошлом году. На самом деле ей было чересчур жарко.
С каким предвкушением она ждала его той ночью чуть больше года назад. Она искренне верила, что дальше они будут жить «долго и счастливо». И какое ее постигло разочарование!
А в этом году? Неужели она чего-то ждала? Она знала, что происходящее будет не то чтобы неприятным, скорее… неудовлетворительным. Но так или иначе она жаждала этой интимности, этой иллюзии близости.
Чего она ожидала от будущего? И было ли у них будущее? Лучше не думать об этом. В конце концов, есть только вечный момент настоящего, так часто бессмысленно растрачиваемый, поскольку человеческая природа склонна тосковать о несуществующем будущем. Разве имело значение, что послезавтра он может оставить ее и не возвращаться в течение многих месяцев или даже целого года? Сегодня вечером он был здесь и хотел придти в ее постель.
Как раз когда она думала об этом, в дверь спальни тихо постучали, и она открылась, прежде чем Элизабет успела подойти к двери или разрешить ему войти.
На Эдвине был длинный зеленый парчовый халат и тапочки. Его светлые волосы блестели. Он был свежевыбрит.
Это во всем походило на их первую брачную ночь. Элизабет могла слышать, как глухо бьется ее сердце. Она сцепила руки перед собой и сосредоточилась на том, чтобы расслабиться — или хотя бы не показать, насколько взволнована.
— Вы сказали, что всегда ненавидели Рождество, — произнес он, подходя ближе. — Это Рождество вам тоже не по душе?
— Нет, конечно, нет, — ответила она.
Он остановился в шаге от нее.
— Вы не смогли сказать «да», потому что об этом спросил вас именно я? — поинтересовался он, склонив голову набок и внимательно следя за ней.
Она слегка нахмурилась, прежде чем ее лицо вновь потеряло всякое выражение. Что он имел в виду? Она не знала, как ответить.
— Я наслаждаюсь им больше, чем ожидал, когда приехал, — признался он.
— Я рада, — отозвалась Элизабет.
— Действительно рады? — Он протянул руку и пропустил прядь ее волос между пальцами. Элизабет приказала горничной оставить их распущенными.
Это была одна из их обычных бесед ни о чем и ведущих в никуда. Она всегда чувствовала себя с ним более
Он наклонил голову и поцеловал ее.
Она была застигнута врасплох. Это отличалось от их брачной ночи.
И он не отстранился сразу, а вместо этого раскрыл свои губы и крепче прижался к ее губам. Она почувствовала жар его рта, влажность и вкус вина. Одновременно он положил руки ей на талию и притянул ближе к себе. Ее руки легли на его широкие, мускулистые плечи. Впервые Элизабет заметила, какой он подтянутый. Он показался ей ужасно мужественным.
Она действительно никогда к нему прежде не прикасалась, поняла она. Ни руками — во время их соитий в прошлом году она всегда прижимала их к кровати, ни телом, хотя она всегда чувствовала его вес во время проникновения.
Она ощутила, как его язык попытался раздвинуть ее сжатые губы, и отдернула голову — и тотчас пожалела об этом. Все еще держа в объятиях, он смотрел ей в глаза, но их выражение нельзя было прочитать.
— Значит, это только обязанность для тебя, Элизабет? — спросил он. — Всего лишь долг, который ты исполняла весь сегодняшний день?
Что он ожидал от нее в ответ? Что хотел услышать? В этом смысле в прошлом году было легче. Он едва ли сказал хотя бы пару слов в спальне, впрочем, как и за ее пределами.
— Я пыталась исполнять свой долг, — ответила она. — Вам это не понравилось? Я сожалею о… о том, что произошло сейчас. Я не… не ожидала этого. Я сожалею.
Он отступил на полшага, хотя его руки по-прежнему покоились на ее талии.
— Если это просто долг и ничто иное, Элизабет, — произнес он, — скажи сейчас и отошли меня.
Это была не просто обязанность. Она, конечно, даже не помышляла о том, чтобы отказать ему, но это не был не просто супружеский долг. Она хотела, чтобы он пришел.
Она снова хотела его в своей постели, несмотря на то, что теперь по опыту знала, что их соитие не оправдает ее мечтаний. Это не имело значения. Она вновь хотела почувствовать его внутри себя. Она хотела чувствовать себя его женой.
Элизабет слишком долго тянула с ответом. Он резко опустил руки, отвернулся и направился к двери.
— Мистер Чэмберс, — окликнула она.
— Ради Бога, Элизабет. — Он остановился и повернулся к ней с искаженным гневом лицом. — Зови меня Эдвином или вообще никак не зови.
— Я сожалею. — Она пыталась не показать, как ей больно. Он сердился на нее. Он резко говорил с ней. Он в сердцах всуе упомянул в ее присутствии имя Господне.
— Не надо. — Он поднял руку и провел пальцами по волосам. — Нет никакой надобности постоянно извиняться. Ты ничего мне не должна. Ты вышла за меня, повинуясь желанию родителей, ты делила со мной постель две недели после нашей свадьбы и подарила мне, как и полагается, сына. Теперь твоя жизнь принадлежит тебе. Ты не моя рабыня. Я никогда не верил в рабство, тем более в брачную его разновидность.