Семейные тайны
Шрифт:
На свидание вырядилась, отметил подросток. Соломенные волосы начесаны, взбиты и уложены с помощью лака, лицо в броне вульгарного макияжа, уродовавшего миловидные черты. Природа наделила ее неплохой фигурой, благодаря которой она и не сидела без куска хлеба.
Утянутая в узкие джинсы и короткую маечку, она процокала на высоких тонких каблуках к его кровати.
— А кто за все это будет платить, черт побери? От тебя одни неприятности.
— Привет, ма, я тоже рад тебя видеть.
— Не подлизывайся. Мне легавые проходу не дают по твоей милости. Все, я сыта по горло. — Она смерила быстрым взглядом
Она отпихнула медсестру, которая попыталась схватить ее за руку, и приблизила к подростку свое лицо.
— И че ты не сдох?
— Не знаю, — тихо отозвался Филипп. — Я пытался.
— Ты всегда был идиотом. — Она зашипела на Хорошего Копа, оттащившего ее от кровати. — Никакого от тебя толку. И не смей являться ко мне, когда выйдешь отсюда. Ты мне больше не сын. — Ее силком выпроводили за дверь, но она и в коридоре продолжала орать и сквернословить, требуя, чтобы ей дали подписать бумаги, освобождающие ее от этого проклятого выродка.
Филипп обратил взгляд на Плохого Копа.
— И вы полагаете, что можете испугать меня? Я всю жизнь так живу. Хуже некуда.
Спустя два дня в палату вошли двое незнакомых людей: крупный мужчина с пронзительно-голубыми глазами на широком лице и веснушчатая женщина с непослушными рыжими волосами, выбивающимися из узла на затылке. Женщина взяла папку с его историей болезни, лежавшую в ногах кровати, и быстро ознакомилась с ее содержанием.
— Здравствуй, Филипп. Я — доктор Стелла Куинн. А это мой муж, Рей.
— Да, и что?
Рей пододвинул стул к кровати и, довольно крякнув, сел. Потом чуть склонил набок голову и внимательно посмотрел на раненого подростка.
— Ты угодил в чертовски неприятную переделку, верно? Хочешь выпутаться из нее?
ГЛАВА 1
Филипп расслабил узел на модном галстуке. Он ехал из Балтимора на восточное побережье Мэриленда. Ему предстоял долгий путь, и он заранее зарядил в автомобильный проигрыватель несколько компакт-дисков. Только что закончил петь Том Петти, и зазвучали аккорды группы «Хартбрейкерс».
Как и следовало ожидать, автотрассы в четверг вечером были перегружены, а проливной дождь и зеваки, спешившие поглазеть на столкновение трех автомобилей на балтиморской кольцевой дороге, только затрудняли движение.
К тому времени, когда он добрался до шоссе № 50, настроения не поднимала даже экспрессивная музыка «Роллинг Стоунз».
Он вез с собой работу, собираясь в выходные посидеть над заказом для «Майерстоун». Руководство фирмы требовало новый проект рекламной кампании. Хорошие покрышки — счастливые водители, думал Филипп, барабаня пальцами по рулю в такт бешеному ритму гитары Кита Ричардса.
Чушь собачья, решил он. Ехать под дождем в час пик противно на любых автопокрышках.
Тем не менее он уже придумал, как внушить потенциальным покупателям, что продукция фирмы «Майерстоун» обеспечит им счастливое и безопасное времяпрепровождение на колесах. Это была его работа, и он
В сущности, он был виртуозом в своем деле, умело реализовывая сразу четыре крупных заказа, руководя разработкой шести проектов поменьше и никогда не теряя присутствия духа в скользких коридорах «Инновации», процветающей фирмы, которая наняла его на службу и требовала от своих сотрудников предприимчивости, изобретательности и оригинального стиля.
Ему платили вовсе не за то, чтобы он распускал нюни перед коллегами и начальниками.
Наедине с собой — другое дело.
Последние несколько месяцев он крутился как белка в колесе, загоняя себя в могилу. Одна роковая случайность, и весь его налаженный быт полетел кувырком. Он забыл думать о себе, о своей успешной карьере и только изумлялся тому, во что превратилось его динамичное городское существование.
Причиной столь глубоких перемен стала смерть отца полгода назад. Семнадцать лет он жил, не зная горя и забот. С того самого дня, когда в его жизни появились Рей и Стелла Куинны, изменившие его судьбу. Они вошли в унылую больничную палату и предложили ему возможность и выбор. Он ухватился за возможность, понимая, что выбора у него нет.
Перспектива возвращения на улицу после ранения в грудь казалась не столь привлекательной, как прежде. Вероятность возвращения к матери он исключал вообще. Он ни за что не вернулся бы в ее тесную квартирку на Балтиморз-блок. Даже если бы она смилостивилась и пустила его домой. С другой стороны, он находился под надзором социальных служб и знал, что сразу же угодит в колонию, как только встанет на ноги.
А у него не было ни малейшего желания возвращаться в исправительное учреждение или к матери. Да и вообще в трущобы он возвращаться не хотел. Он это твердо решил. Ему просто требовалось немного времени, чтобы найти разумный выход.
Собственно говоря, сейчас это время у него было, но его убивали классные наркотики, которые не надо было покупать или красть. Разумеется, такая халява продлится недолго.
Умиротворенный димедролом, растворяющимся в крови, он смерил оценивающим взглядом супружескую чету. Чудаковатые филантропы. Что ж, они его вполне устраивают. Хотят поиграть в добреньких благодетелей, собираются дать ему приют на период выздоровления? Прекрасно. Он возражать не станет.
Куинны сказали, что живут на Восточном побережье. Там у них дом. Для уличного мальчишки из большого города это был другой конец света, но Филипп счел, что смена обстановки ему не помешает. Выяснилось также, что у Куиннов два сына его возраста, но и это сообщение его не смутило. Стоит ли беспокоиться из-за двух щенков подвинутых доброхотов?
Они предупредили, что в их семье строгие правила и образованию отводится первое место. Школа его тоже не пугала. Справится как-нибудь, если решит учиться.
— Про наркотики забудь. — Стелла произнесла это жестким категоричным тоном, что заставило Филиппа пересмотреть свое отношение к ней.
— Конечно, мэм, — учтиво ответил он с ангельским выражением на лице. Он был уверен, что при желании всегда сумеет раздобыть порошок, даже в захолустье Чесапикского залива.
Стелла придвинулась к нему ближе и, сверля его проницательным взглядом, презрительно улыбнулась.