Семейные тайны
Шрифт:
– Торт вкусный, – возразила Анна, – и если его не съесть в ближайшее время, то вскоре придется выбросить.
– Значит, мы его выбросим, – громко сказала Мадлен. – Неужели тебе непонятно, как нам всем неприятно видеть этот торт?
– Унесите торт, Калерия Яковлевна, – дрогнувшим голосом предложила Анна. – Я и не думала, что здесь такие вредные люди.
– Есть дети, потерявшие свою мать, – напомнила Мадлен, – и есть дамочки, которых интересует только десерт. Либо в виде торта, либо в виде ее старого друга.
– Что ты хочешь
– Ничего, – отрезала Мадлен. – Я уже поняла, что, кроме меня, никто не будет переживать. Ни мой брат, ни его жена, ни их родственники. Только анекдоты, смешки и торт, который моя несчастная мать так и не попробовала. А вы готовы его сожрать, даже не вспоминая маму.
– Мадлен, ты напрасно так говоришь, – мрачно сказал Герман. – Я не меньше тебя любил маму. Просто нельзя сидеть и все время плакать. И тем более кого-то обвинять.
– По-твоему, лучше устраивать веселое чаепитие с тортами? – выкрикнула Мадлен.
– Ты не права, – мягко сказал Герман, – мы все любили маму. Возможно, это просто несчастный случай или тетя Сюзанна перепутала свой бокал с бокалом мамы и положила туда какое-то свое сильнодействующее лекарство. Сейчас уже работают врачи, которые пытаются определить, что именно выпила мама перед смертью. И не стоит нас так упрекать, мы все переживаем, – произнес Герман.
– Вижу, – зло произнесла Мадлен, – вижу, как это горе просто надломило твою супругу и ее сестру.
– При чем тут ее сестра? – не понял Герман.
– При том! – отрезала Мадлен. – И вообще все эти неприятности начались после твоей женитьбы. Если бы у тебя было немного больше понимания и разума, все могло сложиться иначе.
– О чем ты говоришь? – все еще не понимал Герман.
– Она сама не знает, о чем говорит, – быстро произнесла Эмма, – лишь бы сказать очередную гадость про нашу семью. – Она хотела добавить, что Мадлен в этом очень похожа на свою мать, но сдержалась. Сейчас ей не хотелось препираться с дочерью погибшей. Это было бы не совсем честно с ее стороны.
Дронго наклонился к Эмме и тихо спросил:
– Они все время намекают на какую-то тайну, которую не знает Герман. Или он знает и не хочет этого показывать. Сначала супруга Пастушенко, сейчас сестра Германа. Можно узнать, о чем идет речь?
– Просто глупые намеки, – покраснела Эмма, – ничего особенного.
– Вы не умеете лгать, – строго сказал Дронго. – Достаточно на вас посмотреть, чтобы это понять. На какую тайну они намекают?
– Давайте потом, – попросила Эмма, явно нервничая.
Дронго удивленно взглянул на нее. Она не нервничала так, даже когда погибла Марта. Похоже, что этот секрет значительнее смерти хозяйки дома. Он перевел взгляд на Анну, потом на ее дочь.
– Восемь лет назад в Германии снова появился Арнольд Пастушенко, – вспомнил Дронго, – первая любовь вашей старшей сестры.
– Тише, – попросила Эмма, дотрагиваясь до руки сыщика, – не нужно
– Значит, все правильно, – понял Дронго. – Девочка слишком быстро растет. Она не похожа на приземистого Германа с глубоко посаженными глазами, а скорее на высокого…
– Не нужно больше ничего говорить, – буквально взмолилась Эмма, – нас могут услышать. Для Анны с Германом это очень неприятная тема. Никто не мог тогда подумать, что все выйдет таким образом. Это самая большая трагедия в жизни моей сестры.
– О чем вы говорите?
– Потом расскажу. Но Герман знает, что девочка не от него. Анна не стала ничего скрывать.
Они разговаривали очень тихо. Все привыкли к тому, что Эмма обычно переводит для своего гостя все разговоры, которые проходили на немецком языке. Дронго снова посмотрел на девочку. Конечно, она больше похоже на Арнольда Пастушенко, чем на человека, считающегося ее отцом. Когда сравниваешь Арнольда и Германа, разница сразу бросается в глаза. И становится понятным, на кого может быть похожей девочка.
– Только ничего не говорите! – шепнула Эмма. – Наверно, он сам где-то проболтался, и Леся каким-то образом об этом узнала. Поэтому она нас всех так ненавидит. И ходит сюда только для того, чтобы не отпускать мужа одного. Ненавидит и ходит. Вот такая у нее собачья жизнь.
– Ваша сестра и Арнольд до сих пор любовники?
– Господи боже ты мой, разумеется, нет. Это была тогда случайная встреча через много лет после расставания. Анна была уже замужем. Она потом мне рассказывала, что сама даже не поняла, как это случилось. Неожиданно в ней проснулось чувство ностальгии, прежней дружбы, прежней любви. Это была только одна встреча, и получилась такая неприятность. Она забеременела. Врачи категорически запретили делать аборт, пояснив, что тогда у нее больше никогда не будет детей. И она решилась рожать. Вот такая печальная история.
– Если есть здоровый ребенок, то история не печальная. Вы говорили мне, что с вашим отцом вы переживали по поводу возможных генетических мутаций, которые могли передаться девочке из-за частично потерявшей разум Сюзанны.
– Тогда мы с отцом ничего не знали о девочке – чья она и от кого, – пояснила Эмма. – Отцу до сих пор и в голову не может прийти, что Анна могла решиться на такое. Он просто никогда в это не поверит. А мне Аня потом все рассказала.
– У каждой семьи свои собственные тайны, – сказал Дронго.
Он попробовал свой уже остывший чай. Арнольд рассказывал о случае, происшедшем в Киеве, когда отравилась половина молодежной команды из-за некачественного торта, приготовленного с нарушением всех технологий.
– Это не наш случай, – возразил Берндт, – у нас фрау Марта даже не попробовала нашего торта.
– Не сомневаюсь, что им нельзя было отравиться, – сказал Пастушенко, – ведь Анна заказывала его в хорошем ресторане.
– В любом случае мы не станем пробовать этот торт, – быстро проговорила Мадлен.